Богдан Сушинский - Субмарины уходят в вечность

Но только он, Браун, знал, что на самом деле за каждым из этих показателей скрывается судьба пилота, которому через несколько минут предстояло взлетать в небо; судьба ракеты, судьба проекта Фау-2 и операции «Эльстер», а возможно, и его, Ракетного Барона фон Брауна, личная судьба.

Самолет с Гитлером на борту должен был приземлиться через десять минут, прикидывал технический директор ракетного центра. Еще минут сорок уйдет на его встречу и доставку сюда, в пусковой бункер ракетного полигона, а также на доклад и всевозможные объяснения…

«Как же некстати он прибыл сюда! – с какой-то задушевной грустью подумал Ракетный Барон. Появление любого начальника всегда оказывалось некстати. Но если уж появлялся фюрер… Это вообще было не к добру. – Но не откладывать, же из-за него полет!»

По внутренней связи Браун связался с Рейсом и приказал перенести старт на сорок минут от запланированного времени, но затем передумал и довел время до часа. Вдруг у фюрера не окажется столько свободного времени, и он улетит в свой Берлин!

– Стартовый рубильник будет включен в тринадцать тридцать, – приказным тоном уведомил он Ренса.

– Простите, а что произошло? Какие-то неточности в отчете? – едва слышно проговорил Ренс. Когда он начинал нервничать по поводу готовности ракеты, голос у него мгновенно пропадал. Причем, как правило, эта его слабость проявлялась именно во время «служебного нервничанья».

– К вашему отчету особых претензий нет. Чего не скажешь о самой Фау-2. Впрочем…

– И все же как это следует понимать, господин оберштурмбаннфюрер? Обнаружены неполадки в одной из систем?

– Системы в норме, – проворчал Ракетный Барон. Он прекрасно знал, что Артур по-прежнему панически боится его и любое более или менее серьезное замечание в свой адрес воспринимает как личную трагедию. При этом самым верным признаком его чиновничьего страха действительно становился голос – мгновенно оседающий и почти срывающийся на шепот.

Единственное, о чем Артур Ренс пока еще не догадывался, – что именно этот, переходящий в полудетский шепоток, лепет его, да к тому же приправленный заиковатостью, как раз и бесил

Брауна куда больше, нежели возражения или возмущение подчиненного.

– Все равно, наверное, следует еще раз пройтись по всем узлам. Во всяком случае…

– Следует, – еще более угрожающе молвил фон Браун. В Пенемюнде всем знакома была его привычка – прерывать собеседника на полуслове. Он искренне считал, что говорить здесь имеет право только он. Все остальные обязаны слушать и выполнять.

– В таком случае мне, очевидно, следует взять отчет и взглянуть на ваши замечания?

– Берите. Только учтите, что сюда с минуты на минуту прибудет фюрер, поэтому далеко не отлучаться, вполне возможно, что вы понадобитесь.

– Фюрер?! – на какое-то время вновь прорезался голос Ренса.

– Только не вздумайте уточнять, какой фюрер, – наконец взорвался Браун. – К вашему сведению, у нас он пока что один.

– Один, хвала Господу! – почти благоговейно признал начальник ведущего отдела.

– И никто из технического персонала, кроме вас, не должен знать о его прибытии.

– Но почему? Ведь появление фюрера…

– Знаю, Ренс, лично вас оно очень вдохновляет. Однако не все одинаково реагируют на него. А я не хочу, чтобы в такой ответственный момент люди нервничали еще и в связи с присутствием вождя. Я достаточно ясно выразился?

– Достаточно.

– И вы, лично вы, Ренс, знать о прибытии фюрера тоже не должны. Пилот уже в ракете?

– Как положено, за тридцать минут до старта пилот ракеты штурмбаннфюрер Рудольф Шредер 40занял свое место в кабине.

– Так извлеките его оттуда! Подарите ему еще шестьдесят минут жизни.

– При этом и вы, и пилот Шредер, должны помнить: права на отказ от полета у него уже нет.

– Он и не пытался отказываться.

– А я утверждаю, что у него нет такого права! – неожиданно и совершенно беспричинно сорвался Браун, что в последнее время случалось с ним все чаще.

– Так точно, господин штурмбаннфюрер.

– А не отказывался он только потому, что знал: Скорцени пристрелит его сразу же, как только этот трус вернется в отряд рейхс-камикадзе.

У Вернера были все основания опасаться за твердость характера пилота. Дело в том, что Шредер присутствовал при запуске аналогичной ракеты, нацеленной на американскую базу в Гренландии. Увы, она взорвалась уже спустя несколько секунд после старта, на незначительной высоте, вызвав страх и уныние во всей присутствовавшей группе астронавтов-смертников.

Как вскоре донес Брауну начальник службы безопасности отряда военных астронавтов, в своем дневнике, ведение которого в отряде не возбранялось, Шредер записал: то, что ему пришлось увидеть в Пенемюнде, вселило в него ужас. И хорошо, что пуск был испытательным и беспилотным, а главное, в ракете не было боевого заряда:

Узнав об этой опрометчивой откровенности, Скорцени повел себя так, как способен был повести себя только он: отклонил кандидатуры двух пилотов, которые стояли в списке претендентов на пилотское кресло впереди штурмбаннфюрера Шредера, и приказал отправить его в поднебесье в первой же пилотируемой ракете.

«И никаких псалмопении по этому поводу! – прорычал он в трубку, завершая короткий разговор на эту тему с Ракетным Бароном. – Никаких псалмопении! Лететь будет только Шредер. И я отучу этих смертолириков от составления пенемюнденских ветхих заветов!»

Набирая в свой отряд офицеров-добровольцев, имеющих опыт службы в люфтваффе, Скорцени не скрывал от них, что это легион смертников. И что каждый их боевой вылет, как правило, будет проходить по недвусмысленно сформулированному принципу – «использование с самоуничтожением». Только так: использование с самоуничтожением!

Однако предупреждал он своих курсантов и о том, что назад пути нет. А нет его потому, что в принципе быть его уже не может.

Сначала у итальянского князя Боргезе, командовавшего во флоте Муссолини «Икс-флотилией», Скорцени перенял опыт подготовки командиров катеров-снарядов и управляемых торпед, подготовив для малых боевых соединений германского военно-морского флота под командованием вице-адмирала Хейе около сотни моряков-смертников 41. А затем принялся готовить пилотов для управляемых тяжелых авиабомб и пилотируемых ракет, а также пилотов-камикадзе для обычных самолетов.

Фюрер, Гиммлер и Геринг идею подготовки рейх-камикадзе в принципе одобрили, и теперь его Отряд военных астронавтов насчитывал около пятисот добровольцев. Причем во время совещания у фюрера Скорцени заявил, что способен подготовить столько людей, сколько понадобится, были бы ракеты. Это за явление поразило всех, особенно начальника штаба Верховного главнокомандования фельдмаршала Кейтеля.