Владимир Чунихин - Рихард Зорге - заметки на полях легенды

Семантическая тонкость - а как разительно меняется смысл всей этой ситуации…

Можно, конечно, предположить, что в 1942 году Сталин решил покрасоваться перед Черчиллем. И соврал, что он-де не сомневался в немецком нападении.

Тем более, что, все мы прекрасно знаем, что дело обстоит как раз в обратном.

А именно.

Сталин не верил в немецкое нападение.

Сталин жестоко карал за саму постановку вопроса о немецком нападении. Его замордованное, забитое окружение старалось перед ним этот вопрос не поднимать, опасаясь за свою жизнь.

Это все знают. С этим все согласны. Это одна из аксиом общественного сознания на протяжении вот уже целого полувека.

Между тем.

После крушения в России коммунистического режима несколько приоткрылся доступ в ранее напрочь засекреченные архивы. И стали выясняться поистине удивительные вещи.

И выясняться, кстати, самым неожиданным образом.

Что я имею в виду?

Естественно, пришедшие к власти после 1991 года люди вовсе не были настроены искать какие-то документы, противоречащие этой основополагающей аксиоме.

Наоборот. Получив в свои руки всю совокупность секретных архивов, они стали искать подтверждения ей.

Ярким примером этого явилась публикация документов о периоде, предшествовавшем Великой Отечественной войне.

Я имею в виду знаменитый двухтомный сборник документов "1941 год" (иначе называемый, в просторечии, "Малиновка"). Этот капитальный труд был издан в 1998 году международным фондом "Демократия", под общей редакцией академика (и бывшего члена Политбюро) А.Н. Яковлева.

Впрочем, издание, действительно, весьма ценное. Хотя бы в силу огромного количества важнейших документов, впервые представленных на обозрение читающей публики.

Так вот.

Представленное в этом сборнике обилие документов советской разведки и должно было показать - вот сколько раз Сталина предупреждали.

А он, тупица, все равно этому не поверил.

Но, вместе с тем, вся совокупность опубликованного обилия развединформации, докладывавшейся тогда Сталину, неожиданно показала внимательному читателю нечто совсем другое. Обратное утверждаемому (утверждаемому между строк, естественно, поскольку это сборник документов, а не исследование).

Она показала, что данные о готовящемся немецком нападении докладывались Сталину регулярно. И он, как это ни странно, никого и никогда по поводу представленных ему сведений не наказывал. Не обрывал (как нас уверяли) "провокационные домыслы". Не заставлял замолчать по этому поводу раз и навсегда.

Другими словами, молча (как минимум, молча) поощрял докладывать ему по этому поводу снова и снова.

Откуда это известно?

А вот, из самого этого обилия регулярно докладываемой ему информации. Оно же существует. Значит, никто его, это обилие, не прерывал?

Посмотрите, что получается.

Докладываемые ему сведения противоречат его взгляду на обстановку. Значит, какими он их должен считать? Правильно, ложными. Провокационными, если угодно.

Кстати, как раз об этом и говорят нам в один голос объективные исследователи.

Сталин не верил героическим советским разведчикам. И считал их донесения ложными и провокационными.

Только имеется в этом некоторая странность. Которую объективные исследователи старательно не замечают.

Сделаем это за них. Заметим эту странность.

Ведь как должен был поступить неограниченный тиран, уверенный, что ему докладывают ложные и провокационные данные?

Неограниченный тиран должен был однажды поставить начальника разведки по стойке "смирно" и спросить его тихим бесцветным голосом:

"Товарищ Голиков, вы все время докладываете нам ложные разведывательные данные. Ни одному из донесений, доложенныму вами, верить нельзя. И мы им не верим. Нас не так легко обвести вокруг пальца. Но вы упорно продолжаете нам их докладывать. Скажите, почему вы это делаете? Зачем вам надо вводить в заблуждение партию и правительство? В чем заключен ваш личный интерес? Поскольку интересам советского государства ваши доклады конечно же противоречат?"

Но не спросил об этом Сталин у генерала Голикова.

Потому что, если бы спросил, доклады такого рода прекратились бы моментально. Никто не сомневается?

Между тем, сведения эти продолжали исправно Сталину докладываться.

Но, если он этого не сделал, то получается совсем другой вывод.

Получается, что он эти донесения, как минимум, читал. И принимал к сведению (поскольку не запрещал "докладывать ему эту чушь").

То есть, считал эти сведения достойными внимания главы государства.

Тогда что же интересовало его в этих донесениях?

И откуда вообще появилось мнение, что он им "не верил"?

Думаю, что, когда имелась в виду реакция Сталина на некоторые документы, доложенные ему по линии разведки, произошла подмена понятий.

О, ну конечно же, совсем не сама собой произошла, но этой темы мы касаться здесь и сейчас не будем.

Говоря о реакции Сталина на сообщения разведки (в частности, его знаменитые резолюции на документах), авторы, высказавшиеся по этому поводу, имели в виду то общеупотребимое мнение, что именно так Сталин реагировал на саму постановку вопроса о возможности нападения Германии на СССР.

Дескать, Сталин до последнего не верил в саму возможность немецкого нападения. Отсюда и его реакция. Тот, кто утверждает, что Германия готовит нападение на СССР, тот пошел "к еб-ной матери".

Между тем, сегодня мы знаем обстоятельство, прямо опровергающее это утверждение.

Я имею в виду массовую переброску советских войск к западным границам СССР накануне войны.

Переброску такого масштаба, что без войск остались почти все внутренние военные округа Советского Союза.

Первым на это обратил внимание небезызвестный Резун (пишущий под псевдонимом Виктор Суворов).

Его теория общеизвестна - Сталин готовил нападение на Германию, которое должно было начаться на рассвете 7 июля 1941 года.

Я думаю, что надо отдать ему должное в самой постановке вопроса о переброске советских войск на Запад. По крайней мере, в том, что получил он такой огромный общественный резонанс.

Однако, сегодня, в общем-то, очевидно (для политически неангажированных людей, естественно), что эта теория не состоятельна. Поскольку построена на совокупности великого множества фактических ошибок, логических нестыковок, а где-то, и откровенных подтасовок.

Чувствуется, что уж очень хотелось ему обосновать именно этот, так привлекающий его вывод.

Вместе с тем, его адепты обычно приводят один, самый последний, неотразимый, по их мнению, довод, защищающий его теорию. Последний, так сказать, рубеж обороны.

Заключается этот довод в следующем.

Хорошо, вы все время ловите Суворова на мелочах. Хорошо, вы поймали его на нескольких ошибках (нестыковках, подтасовках). Но это не отменяет в его теории самого главного - факта массовой переброски войск. А раз так, что он прав в главном. Раз войска перебрасывались в таких масштабах, значит, Сталин готовил нападение.