Ник Демин - Stronghold

Выехав на трассу, я медленно докатил до ипподрома. Я очень удачно разместил там несколько своих людей. Семеныч и Ильяс, со своими питомцами, чувствовали себя более чем хорошо. Взяв на себя общее руководство, они сохранили лошадей и людей, ухаживающих за ними. По легенде – они ушли из сектора на вольные хлеба. Сейчас пришла пора поработать. У них все было готово. Ипподром находился на хорошем месте, но слишком близко от дороги. В случае нападения мы рисковали лишиться и построек и лошадей. Заехав за ворота, я оставил джип в пустой конюшне. Посидев у Семеныча, мы распили бутылочку, захваченную мной из города, и начали собираться в дорогу. Местные осторожно выглядывали из окон, когда Семеныч водил меня по конюшням. Многим было любопытно. Семеныч представил мне паренька лет семнадцати, который очень хорошо скачет на лошадях. Сказал, что таких у него шестеро, причем все мои подкидыши. Они хорошо умеют стрелять из лука на скаку. Неплохо орудуют петлей. Пытаются рубиться. С огнестрельным оружием – сложнее. Сделав довольную харю, похвалил их. Семеныч сказал, что именно они проводили разведку на предмет базы. (что ты такой счастливый, аж светишься? Такое ощущение, что ты педи гри палом обожрался – так и светишься здоровьем.) Те тоже стояли не в самом мрачном настроении. Наутро меня посадили верхом, выбрав для этого меланхоличного мерина. Сопровождающие меня трое пареньков охраны, верхом на солидных лошадках, гарцевали вокруг меня. Каждого сопровождала собачка. Вооружение: небольшой лук, петля, камча, сделанная из рессоры сабля. Еды на неделю: крупа, тушенка, сухари, соль, специи, чай и овес в переметных сумках. Каждому дали вьючную лошадь. Автомат с четырьмя магазинами, патроны россыпью, по пять гранат РГД и две Ф-1, один из пареньков уложил тщательно замотанную СВДэшку.

Нагруженные как верблюды, мы покинули ипподром. Место для передислокации требовалось найти как можно быстрее. Люди начинали немного очухиваться и пытались прибрать к рукам все – что было ничье.

Обойдя несколько мест мы остановились на заброшенной деревне в Петровском районе. В последнее время это скорее был хутор, а не деревня. Практически, это было идеальное место. Деревня находилась достаточно далеко в стороне от дороги, осенью даже на вездеходе добраться было сложно. Дорога была грунтовая, вернее с трассы сворачивал асфальт, проходящий через Ивановские сады, а после садов шла грунтовка двенадцать километров через лес, причем лес начинался уже серьезный. Перевалившись через маленькую речушку, с небольшим мостом из понтонов, вы попадали на круговую дорогу, которая очень легко превращалась в ловушку. В случае разрушения эта речушка становилась неодолимым препятствием для машин. Вывалившись из леса, мы попали на овальную котловину, со всех сторон огороженную лесом. Места здесь уже были достаточно глухие и давно не пользованные. Заросшие мелколесьем сельхозугодья, луг. Полуразвалившаяся кирпичная конюшня. Небольшое озерцо или пруд. На холме полуразвалившиеся кирпичные постройки. Здесь когда то стояла церковь. Если ехать дальше, то выешь на берег небольшой речки. Мы разбили палатку и решили переночевать.

Место подходило идеально, о чем я и сказал. Ответом мне были довольные улыбки. Я аккуратно занес на карту те места, которые просмотрели. Те которые не успели посмотреть и те, которые мне понравились заносить не стали. Вернувшись обратно на ипподром я скомандовал общий сбор и отбыл на джипе обратно в город. Спрятал машину в поселке у дороги. Отсутствовал я около месяца. Тихонько вернувшись в сопровождении собаки, без машины с одним охотничьим ружьем, я выглядел примирившимся с судьбой. Подав сигнал, я начал работать. Отправил три бортовых КамАЗа на ипподром с разной хозяйственной дребеденью, гвоздями, топорами, пилами, молотками, кувалдами, лопатами, рубанками и прочей ерундой. В это же время таджикская диаспора решила отделиться. Иван с родственниками пришли на совет и попросили их отпустить. Совет подумал и отпустил. Народу у нас хватало. Неприсоединившиеся и перезимовавшие в одиночку, или небольшими группами, старались прибиться к кому-нибудь покрупнее. Поскольку на фоне остальных секторов мы выглядели предпочтительнее, то к нам стремились. Меня это лично напрягало. У нас фактически было новгородское вече с примесью английского парламента и отсутствием ответственности, как в советское время. Главы не было. Для управления отдельными группами вводились выборные должности, которые могли советовать нам. Мужики уже с ног сбивались, регулируя вопросы, которые никак не относились к нашей компетенции.

Собрав мужиков в КамАЗ, я отвез их на место стройки. Пригнал бетономешалку, экскаватор, два трактора, три бензовоза. Отправил команду бензинщиков на поиски стройматериалов. Машины уходили будто бы на ипподром. Там водилы прыгали в пустые грузовики и гнали их обратно, а полные отгоняли на место. Мужики из семей и работники с ипподрома вкалывали день и ночь. В первую очередь была отремонтирована конюшня. Сделаны фундаменты для общего дома на бугре. Сложено несколько печей. Могильщики привезли с брошенных лесопилок несколько разобранных срубов. В течении месяца было отремонтировано здание конюшни, построен общий дом. Семьи для себя срубили рядышком длинный барак. Построили загородки на лугу для скота, распахали часть земель.

К концу октября я счел, что все что нужно, уже приготовлено и перегнал большинство лошадей и людей в новый поселок. В общей сложности там работало около ста людей, причем половина с семьями. Из охраны там постоянно были Семеныч, Ильяс, трое ребят к которым прибавилось ещё четверо бензинщиков, такого же возраста, и двенадцать человек семьи Ивана в качестве ополчения. Пришло время вернуться в сектор.

В секторе была веселуха. Пришло время платить налоги. Набрали зерна, а что делать с ним – никто не знает. Снарядили экспедицию на миниэлеватор в бывший колхоз победа. Хорошо, что Майкл с Пашей разобрались как он работает, и сумели подключить его к нашему дизелю. При отдаче возникли проблемы. Народ волновался. В итоге, чтобы не возникло бунта, пришлось отдать часть своего. Если часть товаров, типа тушенки, еще до сих пор можно было есть, то мука, крупы, макароны начинали портиться. Причем всех уже задолбал обмен товарами. А если тебе товары пока не нужны? Тогда что? Зерно хранить – испортиться. Поменяться на что-нибудь ненужное? А вдруг оно ненужным и останется. В цене оставались продукты питания и оружие. Для расплаты мы придумали кольца. Серебряные кольца и золотые. Если не кольца, то чешуйки. То есть кусочек серебра или золота определенного веса. С нами пытались расплатиться бумажными деньгами, но мы были непреклонны. Серебро или золото. На площади торговали представители всех трех секторов. После торгов мы, запасшись мазутом для котельной, отправились обратно. Мелкие купцы тоже шли с нами.