Дэвид Даунинг - Московский выбор. Альтернативная история Второй мировой войны

Императорская Япония и США теперь были прочно заключены в нежелательные объятия мер и контрмер, вырваться из которых можно было только с помощью войны. Япония привыкла к постоянным протестам США и к тому, что за ними, как правило, ничего не стояло. Неожиданно перчатки были сброшены и вместо них появились кулаки. Через пару лет эти кулаки смогут нанести сокрушительный удар, в то время как Япония, связанная новыми ограничениями, не сможет адекватно на этот удар ответить. Скорость, ранее считавшаяся желательным фактором, теперь стала необходимостью. Если все же придется воевать с Америкой, то война должна начаться как можно скорее, пока есть надежда ее выиграть. Если же выпадал вариант принятия мира на приемлемых условиях, то опять же мир должен был наступить поскорее, пока Япония могла диктовать свои условия.

Мирные переговоры, равно как и подготовка к войне, шли своим ходом. Политические лидеры искали формулу, которая помогла бы избежать фатального столкновения и одновременно оставить в неприкосновенности материковую японскую империю. Удовлетворит ли американцев обещание японцев не продвигаться далее на юг? Позволят ли они Японии действовать в Китае по своему усмотрению?

Ответом было «нет». Американцев не волновали японские проблемы, и попытаться понять их янки также не желали. Подобно авторитарным родителям, ругающим ребенка, они видели только последствия, не желая замечать причины. Обрушив порцию упреков и угроз, они немедля поворачивались спиной, игнорируя аргументы японцев и уверенные в своей непогрешимости и правом деле. Глухота американцев к делам на Востоке объяснялась еще и тем, что у них хватало своих забот в другой части земного шара. Всю весну 1941 года американский флот прочно завяз в далекой Атлантике.

И для Японии это был шанс, возможно, последний — нанести удар. В апреле был подписан договор о ненападении с Советским Союзом, т. о., формально тыл Японии был в безопасности. Однако высшее руководство Японии все еще воздерживалось от решающего шага. Армия к войне была готова, но вот флот сомневался в том, можно ли ее выиграть. Политики вслух интересовались, не придадут ли мирным переговорам необходимое ускорение угрозы, подкрепленное силой. Они подталкивали страну к войне, считая, что тем самым заставят Рузвельта и Халла отозвать указы об эмбарго.

И тут абсолютно неожиданно, как считали японцы, Германия нападает на СССР. И все завертелось слишком быстро; мир начал меняться, а Япония не использовала своих возможностей выловить рыбку в этой воде. Если Япония ничего не предпримет, то вскоре либо сверхмощные страны «оси», либо советско-американский блок перережет им все пути, закрепив абсолютное превосходство белого человека. В итоге на двух императорских совещаниях, 25 июня и 2 июля, эти постоянно откладываемые решения наконец-то были приняты.

Что касается севера, то армия подождет. «В случае если развитие немецко-советской войны предоставит стране преимущество в действиях, мы применим имеющиеся в нашем распоряжении вооруженные силы с тем, чтобы разрешить советский вопрос и гарантировать безопасность наших северных границ». Квантунскую армию в «дружественной» Маньчжоу-Го необходимо усилить. Ее штаб должен разработать планы вторжения и дальнейшего управления Сибирью.

Но все же эти планы относились к разряду «непредвиденных обстоятельств». В общем и целом армия не испытывала восторга по поводу необъятных просторов, труднопроходимой местности и климата Сибири. К тому же там не было нефти. Квантунская армия перейдет в наступление только — не раньше! — в случае уверенной победы немецких войск над Красной Армией.

В настоящий же момент внимание Японии было сосредоточено на юге. Необходимо было поднять ставки, пока американцы прочно увязли в Атлантике, ожидая исхода войны в России. В июле японская армия заняла крестец французского Индокитая.

Но игра провалилась. Американское правительство, слепотой не страдавшее, чтобы об этом не думали в Японии, объявило о замораживании всех японских активов в США. Англичане и, что более важно, администрация голландской Ост-Индии вскоре присоединились к этому решению. Нефти, питавшей японскую машину экспансионизма, более не будет.

В Токио червяк яростно извивался на конце крючка. Отныне каждый оборот пропеллера японского истребителя означал уменьшение драгоценных запасов топлива. Флот присоединился к армии, выступая за начало военных действий. Поскольку приготовления к войне по любому заняли бы полгода, это время было отдано политикам, чтобы те попытались найти какой-то выход. Они не смогли. Коноэ попросил президента Рузвельта о встрече — Рузвельт отказал. Лидерами Японии овладел мрачный фатализм. Его можно было выразить одним словом. Sayonara [23] 23 По-японски «сайонара» обычно значит «до свидания; прощай». В данном случае слово употребляется как подведение некоего окончательного итога. — Прим. пер. — «да будет так». Это уже не являлось постепенным дрейфом к войне — это было обратным отсчетом.

По состоянию на декабрь 1941 года в японской армии находилось пятьдесят одна дивизия. Двадцать две из них были заняты войной в Китае, четырнадцать располагались в оккупированной Маньчжурии и пять — собственно на Японских островах. Оставшиеся десять предполагалось пустить на захват Юго-Восточной Азии, Явно, что ключом к успеху Японии в таком случае должно было служить не количество, а качество.

В Китае японцы усвоили два чрезвычайно полезных урока. Первое — использование авиации в поддержке наземных частей. И второе — поддержание должной мобильности частей в тяжелых условиях. Зачастую убрать тяжелую технику или орудия с нескольких проходимых дорог представлялось невозможным, так что японцы, желая избежать кровопролитных фронтальных атак, были вынуждены разработать легкое вооружение и технику. Были сконструированы легкие танки, причем акцент делался не на огневую мощь, а на мобильность. Для пехоты были разработаны переносные легкие минометы. Велосипеды в Китай поставлялись тысячами. Японская армия превратилась в великолепную подвижную силу, способную быстро передвигаться там, где традиционные западные армии долго бы колебались, а двигаться ли вообще. Дополнительное обучение войск приемам войны в джунглях и высадкам с моря придали остро заточенному самурайскому клинку дополнительную остроту.

Предполагаемые противники находились в состоянии куда более невыгодном. Все вместе — американцы, голландцы и англичане — могли выставить около 350 000 войск в тех местах, которым, вероятнее всего, угрожала опасность. Но численное преимущество не давало ничего. Туземные части, находящиеся под командованием белых офицеров, были скверно подготовлены и едва оснащены. К тому же они не пылали энтузиазмом идти в бой против своих братьев-азиатов во имя Бремени Белого Человека [24] 24 Бремя Белого Человека (White Man's Burden) — стихотворение Редьярда Киплинга, в котором он призывал белого человека послать «за тридевять морей лучших сыновей на тяжкий труд нести свет цивилизации «покоренным угрюмым племенам», не требуя себе почестей. Название стихотворения стало нарицательным, в смысле экспансионистского «мессианства» и превосходства белой расы. в Юго-Восточной Азии. Европейские и американские части ненамного их превосходили. Мотивации у них было больше, но опыта современной войны, тем более в тропическом ее варианте, им катастрофически не хватало.