Артём Рыбаков - Игрушки. Выше, дальше, быстрее

Поскольку, как потом выяснилось, о моих геройских похождениях Люк с Тотеном рассказали только Фермеру и Бродяге, остальные с некоторым недоумением уставились на Шуру-Два.

– Непоняяял… Какие ножи? – Док был явно удивлён. Конечно, одно дело трындеть вечерком у костра, обсуждая собственную крутизну, или флудить на форумах в Интернете, и совсем другое – внезапно узнать, что сегодня рано поутру твой друг зарезал двух человек, после чего спокойно устроил себе сиесту. Я его где-то понимаю… Я, честно говоря, сам от себя охреневаю.

– А ты думаешь, откуда у нас карабины взялись? Из сельпо? Или они в здешних лесах сами через мох пробиваются? – осадил Серёгу командир. – Тоха и Люк сегодня по холодку пробежались и трёх немцев завалили. Но к делу это сейчас отношения не имеет. Продолжайте, товарищ старший лейтенант.

– Саш, а что так официально то? – удивился я.

– Не понимаешь? А пусть привыкают. Я – майор ГБ, ты – старший лейтенант, Люк и Шура – летёхи… Хотя для Бродяги не серьёзно… Капитаном будешь?

– Ну, по-армейски это – подпол… Пойдёт, как раз моё.

– Далее. Тотен и Казачина – сержанты. Ну а Док – ты кто у нас по военно-учётному столу?

– Старший лейтенант медицинской службы.

– Значит, будешь капитаном, – заключил щедрый Фермер.

– Военврач 3-го ранга, – поправил его я.

– Нехай третьего. Итак, на чём мы остановились?

– На партизанщине, Саша. Поскольку некоторые из нас обладают недюжинными познаниями в таком благодарном деле как диверсии и саботаж… – я кивнул в сторону отцов-командиров, – то создание инструкторского центра было бы весьма кошерным делом. Вопрос в том, как нам нарыть полномочия из центра, и где найти партизан.

– На последнее мы можем сержанта этого напрячь. Я его уже вербанул… – лениво протянул Бродяга.

Хм, немудрено, майор (а по отставке и подполковник) из «Каскада» с тридцатилетней выслугой и сопливый сержант из райотдела. Вы бы на кого ставки делали?

– А пока предлагаю перенести операционную базу на смолокурню. Она тут в паре километров. И потренироваться на кошечках.

– В смысле? – спросил командир.

– Устроить пару диверсий на дорогах и наведаться в село за жрачкой. Пока немцы всё не вымели и полицаев не организовали. Тем более что части народа надо пообтесаться.

Сказано – сделано! Великая, всё-таки вещь – дисциплина! Есть цель, есть приказ и переживания и рефлексии посланы, куда подальше… Плакать будем позже… Ох будем…

Пока готовился обед, и собирались вещи, я подошёл к Бродяге, с целью выяснить некоторую несуразность.

– Шур, а Шур, слушай, а ты не узнавал у мента нашего, что это он в одиночку по лесам с архивом мотался?

– Да ему предписание мобилизационное пришло, а его на отделе бросили. Щенок он ещё. Я его поспрошал плотненько. Дескать, не много ли на себя, сержант, берёте. Ну, он и хрупнул. Говорит, мол, в удостоверении «НКВД» написано, а в тонкости мало кто лез. Не до них было. Они же в «котле», почитай, две недели сидели. А начальство ноги сделало. Не всё, конечно. Пацанчик чуть не плакал, когда рассказывал. Сквозь людей, суки, на машинах уезжали. Да только немцы к тому моменту уже многие дороги перекрыли, и фальшивые блокпосты поставили, для отлова советско-партийных руководителей. Да и наши с такими бегунками сильно не церемонились.

– Понятненько. А как тебе мальчик показался?

– Сосунок. Он в органы по комсомольскому набору попал. Образованный – семилетку закончил. А его – из Питера, да в Мухосранск. Сержантом в райотдел. Правда, как я понял, он парнишка толковый. Ну, будем посмотреть. …

Через полчаса, когда достархан был накрыт, а шмотки упакованы, сержанта сменил отобедавший Казачина, а Дымов был усажен «поснедать чем бог послал».

– Давай, Лёша, рубай в темпе! – подбодрил его Док.

– Что? – не понял Дымов – Что вы сказали, товарищ… – он замялся, не зная как назвать неизвестного ему пока собеседника…

– Военврач третьего ранга – без запинки оттарабанил Серёга.

– Я не понял, товарищ военврач третьего ранга…

– Я рекомендовал вам, товарищ сержант, немедленно приступить к приёму пищи, и делать это, с максимально возможной, для вашей физической кондиции, скорости! – да уж, нашему Доку палец в рот не клади!

– Понял вас, товарищ военврач третьего ранга!

– Ну-ну, ты уж не тянись так, сержант, – вступил в разговор я, – нам ещё бог весть, сколько по лесам ползать. О, кстати, надо товарищу сержанту позывной придумать!

– «Колбаса» – задумчиво глядя в небо, сказал Док.

– Но почему? – опешил сержант.

– По ассоциации – с той же серьёзной миной протянул Сергей, – но можно и покрасивше – «Краковский», к примеру. Или «Зельц»! О, точно! И на немецкий похоже.

Так и стал сержант Алексей Дымов бойцом нашей команды с позывным «Зельц».

Увешанные рюкзаками и баулами, потянулись мы в лес. Главной проблемой на ближайшее время представлялось нам пересечение дороги, а ну как снова полк какой пойдёт?

Я предложил перекинуть часть вещей на мотоцикл и дальше двинуться налегке. Предложение прошло на ура. Люк завёл мотоцикл, накинул на себя найденный в коляске мотоплащ, и вместе с Зельцем и четырьмя баулами укатил к смолокурне. Для большей надёжности я отдал ему свой МП. Когда наш отряд проходил мимо достопамятной мне полуторки, командир внезапно остановился и спросил:

– А заводить не пробовали?

– Нет, не догадались. Да и зачем она нам в лесу.

– Я не про лес, а про подлянку немцам подумал. А если подогнать её на обочину, и подорвать бак, когда колонна мимо пойдёт?

И с этими словам Александр залез в кабину и, немного повозившись, высунулся наружу.

– Не выходит!

– «Кривым стартёром» надо, – со знанием дела подсказал Бродяга.

После короткого, но бурного секса, участниками которого были длинная ручка, двигатель производства Горьковского автозавода и Казачина, мотор запустить удалось.

– Командир, два колеса пробиты… – начал, было, я.

– Ну и хрен бы с ними, – донеслось из кабины, – нам только две сотни метров проехать. Машина дёрнулась и заглохла. Густой мат донёсся из кабины

– Что там, не работает? – спросил Бродяга

– Да я дуболом старый, со сцеплением не справился. Отвык от антиквариата, – ответил наш командир, давая Казачине отмашку продолжать эротические игрища. После ещё одной «пятиминутки» и отбитых пальцев на левой руке, Ваня запустил движок.

Дергаясь и скрежеща передачами, полуторка, словно больной ДЦП двинулась к дороге. Бродяга повернулся к остальным:

– А ну, живо на опушку и прикрывать нас!

– Э нет, Шура, – ответил я, – связист ты у нас, а с минирование и Казачина справится. Ваня! Ноги в руки и за командиром!

Создание «детской неожиданности» заняло у Фермера с Казаком минут пять, не больше. Как ребята рассказали потом, они открыли капот, пробили в нескольких местах бензобак и запустили туда один из наших электровоспламенителей, прикрепленных к могучей петарде. До кучи, найдя в кузове пару замасленных курток и распустив ножами их на тряпки, они щедро полили кучу тряпья маслом из найденной там же банки (хорошим водилой был покойный Щёлоков!). Гораздо дольше они провозились с прокладкой провода. Глядя на то, как они медленно отходят по полю к ближайшим кустам, я весь извертелся. Немцы могли появиться в любую минуту. Наконец в наушнике раздалось: