Дэвид Вебер - Короткая победоносная война

Мигание индикаторов дисплея показало, что транспортная капсула приближается к месту назначения. Ему все же удалось стереть с лица досаду. Четыре года. Четыре долгих, бесконечных стандартных года терпел он свой позор, унизительные ухмылки младших по званию, вламывая как лошадь, чтобы искупить недовольство Адмиралтейства по поводу «Василиска». И этим он тоже был обязан Харрингтон, но все же когда-нибудь он позаботится о том, чтобы она сполна расплатилась за все. Ну а сейчас ему предстоит вытерпеть очередное унижение и притвориться, что между ними никогда ничего не было.

Дверь плавно ушла в стену, и он, сделав глубокий вдох, вышел в галерею космопорта. Небывалая горькая ненависть промелькнула в его глазах, когда он увидел великолепный корабль, стоящий в доке. Корабль Ее Величества «Ника», гордость флота. «Ника» должна была принадлежать ему, а не Харрингтон, но проклятая сука отобрала у него даже это!

Он поправил шпагу и твердым шагом направился к караулу морских пехотинцев у переходного туннеля «Ники».

Хонор стояла сбоку от входа, дожидаясь, пока Юнг преодолеет туннель. Ладони ее взмокли. В животе кипела тошнотворная ненависть, страшно хотелось вытереть руки. Но она стерпела. Она просто стояла не двигаясь, со спокойным лицом. Плечо ее ощущало непривычную легкость и странную незащищенность без теплой тяжести Нимица. Но она и помыслить не могла взять с собой кота на эту встречу.

Юнг появился из-за последнего поворота, плывя в невесомости туннеля, и она непроизвольно поджала губы при виде его парадной униформы. Вот уж это совсем в его духе — так вырядиться, презрительно подумала она. Он всегда должен был поражать низших, с его точки зрения, существ семейным влиянием и богатством.

Юнг приблизился к красной черте, обозначающей границу зоны невесомости, и схватился за поручень, собираясь пройти через стыковочный узел в зону гравитации «Ники». В этот момент ножны шпаги попали ему между ног. Чуть не упав, он неловко оступился — как раз в тот момент, когда зазвучали боцманские свистки и команда по встрече с застывшими лицами вытянулась по стойке смирно. В глазах Хонор сверкнуло мгновенное злое удовлетворение. Юнг от досады побагровел. Но он сумел выпрямиться самостоятельно, и к тому времени как он аккуратно передвинул свою шпагу на место, она подавила невольную улыбку.

Он приветствовал ее, все еще красный как рак, и ей не нужен был Нимиц, чтобы ощутить ненависть этого человека. Пусть он старше по званию, но на ее корабле считался только гостем, и она знала точно, какую горечь он ощущал, когда она ответила на его приветствие.

— Разрешите взойти на борт, капитан? — Тенор его был очень похож на голос адмирала Сарнова, но абсолютно лишенный обертонов.

— Разрешаю, капитан, — ответила она так же официально, и он прошел через люк. — Если вы проследуете со мной, капитан, то адмирал ждет вас в конференц-зале.

Юнг коротко кивнул в знак согласия и вошел вслед за ней в лифт. Пока она нажимала нужные кнопки, он стоял у противоположной стены кабины, спиной к стене, и тишина висела между ними, как ядовитое облако.

Он рассматривал ее, наслаждаясь своей ненавистью, как редким сортом вина, чей горький букет нес в себе сладкое, страстное обещание, что день его торжества все же настанет. Она, казалось, совершенно не замечала его взгляда, стояла себе совершенно непринужденно, заложив руки за спину, смотрела на маленький дисплей, начисто игнорируя своего спутника. Он словно клещами сжал эфес шпаги.

Некрасивая девчонка, которую он помнил по Саганами, исчезла, и Юнг понял, что ненавидит высокую, красивую женщину, пришедшую ей на смену, даже сильнее. Скромное изящество искусно нанесенной косметики подчеркивало ее красоту, и даже сквозь ненависть и застарелый страх, вызванный тем, что он оказался в пределах ее досягаемости, он почувствовал волну желания. Жажда обладать ею и покорить эту дрянь превзошла на один балл желание раз и навсегда поставить ее на место.

Лифт остановился, дверь открылась, и Хонор изящным жестом пригласила Юнга на выход. Бок о бок с ней он прошествовал по коридору к кают-компании флагманского корабля, и, когда они вошли, адмирал Сарнов поднял глаза.

— Капитан Юнг, сэр, — представила Хонор, и тот отдал честь.

Сарнов молча и довольно долго рассматривал Юнга, затем выпрямился. Юнг встретил его взгляд равнодушно, но что-то в зеленых глазах адмирала предупредило его, что еще один флаг-офицер принял сторону этой сучки. Чем же она его купила?

— Капитан, — поздоровался Сарнов. Юнг заиграл желваками под прикрытием своей бороды, потому что адмирал не назвал его лордом.

— Я полагаю, что вам есть что сказать по поводу того, как наша ситуация видится из Мантикоры, — продолжил Сарнов, — и я очень хочу вас выслушать. Садитесь, пожалуйста.

Юнг опустился в кресло, аккуратно поправляя шпагу. Она была громоздкой, зато придавала владельцу блеск превосходства, особенно когда он сравнил свой роскошный наряд с простым повседневным мундиром адмирала. Сарнов взглянул на него, а затем перевел глаза на Харрингтон.

— Я знаю, что у вас есть предварительная договоренность о встрече на базе, леди Хонор.

Челюсти Юнга плотно сжались, потому что на этот раз адмирал употребил в обращении титул — ее титул!

— Мы с капитаном Юнгом, несомненно, будем заняты здесь какое-то время, так что я не задерживаю вас. Не забудьте о селекторном совещании. — Легкое подобие улыбки коснулось его губ. — Возвращаться на борт не обязательно, если только не возникнет срочная необходимость. Так что можете использовать коммуникатор базы, если вам это удобно.

— Благодарю вас, сэр. — Хонор вытянулась, затем взглянула на Юнга. — Всего доброго, капитан, — сказала она нейтральным голосом и исчезла.

— А теперь, капитан Юнг, — Сарнов снова сел и откинулся на спинку стула, — к делу. Вы доставили мне сообщение от адмирала Капарелли, в котором говорится, что он весьма подробно обсуждал с вами ситуацию, прежде чем послать вас сюда. Так что, полагаю, вы можете начать с того, что передадите мне в точности то, что сказал Его Светлость.

— Конечно, адмирал. — Юнг развалился в кресле и скрестил ноги. — Прежде всего…

Роберт Стэнтон Пьер замедлил движение своего маленького, не поддающегося описанию аэромобиля, выскользнул из общего транспортного потока и перевел бортовой компьютер для захода на посадку под контроль башни Хоскинс. Он сидел, разглядывая раскинувшиеся внизу сверкающие океаны и горы огней Нового Парижа, столицы Народной Республики, и на лице его было угрюмое суровое выражение — чего он не мог позволить себе при дневном свете.