Александр Абрамов - Ной и его сыновья

Смотритель за свою карьеру наблюдал множество смертей — массовых и индивидуальных, осознанных и нечаянных, кровавых и спокойных… Он в общем-то благодарен судьбе за то, что она его сейчас избавила от необходимости быть бесстрастным и ни к чему не причастным…

(увы, но это — составляющие профессии Смотрителя)…

и самая грандиозная катастрофа в истории человечества предстает его глазам обычным дождем…

А если бы ее не случилось?

Если бы современные Смотрителю ученые, рассчитав траекторию полета злополучного космического булыжника, сбили бы его с пути «истинного» и он пролетел бы мимо «теплицы» — Земли? Что за цивилизация населяла бы эту планету спустя пять тысяч лет? Не насквозь больные, уставшие от жизни, вечно испуганные всем человеки со средним сроком существования в шестьдесят лет, а красивые, сильные, мудрые долгожители, знающие и умеющие столько, сколько цивилизации-мутанту, полномочным представителем которой является Смотритель, не постичь и за три жизни.

Или орки? Мощнотелые, недалекие дикари, живущие по простым законам силы и естественного отбора…

Неведомо.

В любом случае эти ученые…

(и все предшествующие им поколения землян — за пять минувших после Потопа лет)…

не родились бы, не жили бы, а значит, и не могли бы остановить космическое шальное тело.

Парадокс.

Служба Времени не может допустить временного парадокса, поэтому Смотритель — здесь. Только — он. Он один. А ученые отдыхают.

А матушка-Земля, между прочим, сама потихоньку возвращает себя в исходное состояние «парникового эффекта», неясными, подспудными силами возвращает, заставляя малоразумных детишек своих сочинять все новые и новые машины и агрегаты, лишь побочным производством которых становятся «социально значимые товары и услуги», а основное, конечно, выработка тепла. И нагревают атмосферу в разных точках планеты заводы, электростанции, ядерные устройства, взрывы бомб…

Что это? Возврат к естеству? Или экологический СПИД Земли?

Неведомо.

Так или иначе, но Смотрителю по долгу службы довелось пронаблюдать некий мир, отличный от того, к которому он привык, а истинный он или ошибочный, этот мир допотопной Земли, — не его забота.

К сороковому дню дождя корабль всплыл окончательно.

Вода скрыла все напоминания о существовании города Ис-Керим и его ближайших окрестностей. Девять человек — последние, кто помнил, что здесь еще недавно находился благополучный город, — уже успели привыкнуть и к дождю, и к головной боли, и к своей исключительной судьбе, и к двум беспробудно спящим в трюме обезьянам.

А тут дождь возьми да прекратись.

Проснулись ночью все разом. Проснулись от тишины. От отсутствия привычного «барабанно-шелестящего» звукового фона. Не сговариваясь, вышли наружу. Стояли, смотрели, молчали. Все то же самое, только без шума дождя. Оказалось — есть тихий плеск воды, есть поскрипывание досок под ногами, есть крики птиц, невидимых в ночном мраке…

До рассвета не засыпали. Каждый думал о своем варианте развития дальнейших событий. И лишь Смотритель точно знал, что им предстоит.

Утро прояснило многое. Кое-что — в буквальном смысле:

— Голубое! — заорал Сим, первым вышедший наружу — справить нужду.

— Что там у него голубое? — ернически поинтересовался Иафет. — Неужто бобы?

— Оно голубое! — продолжал орать Сим.

В голосе — страх и удивление.

Обеспокоенные криками родственника, члены команды вышли наружу, и каждый из них при выходе столбенел и произносил одинаковое:

— И вправду голубое!

Шумеры впервые увидели настоящий цвет неба.

Природа сменила гнев на милость, и после сорокадневного дождя соизволила порадовать людей сказочно хорошей погодой: чистый до самого горизонта небосвод, картинно кудрявые немногочисленные облака, безветрие и незлое поутру, желтое солнце.

Весь день был посвящен изучению мира без традиционной маскировочной пелены дождя, высказыванию наперебой предположений о цвете неба, о природе загадочных белых образований, парящих в воздухе без опоры, о таком ярком, что невозможно смотреть, солнце. Смотритель тоже участвовал в этих наивных разговорах, своими «гипотезами» стараясь преподать Ною и его семье более-менее правильное знание, но без ухода в глубокие умствования о физике атмосферы.

А ведь впереди еще была ночь и звездное небо. То-то потрясение будет.

Вода, однако, закрыла не всю близлежащую землю. Вдалеке виднелась та самая гора, в одной из пещер которой жил Смотритель — до прихода в Ис-Керим. Подзорной трубы на корабле не нашлось (забыли впопыхах), и поэтому разглядеть, выжил ли кто на этой частичке суши, не представлялось возможным.

На мутной глади новообразованного моря качалось великое изобилие всевозможного плавучего хлама: деревянная мебель и ее обломки, какие-то ящики, доски, щепки… Всплывшие деревья образовали несколько больших зеленых островов, на которых нашли спасение многие животные: взъерошенный мокрый тигр, обнявший толстый ствол лапами, дикая козочка, запутавшаяся своими длинными ногами в ветках, еще несколько обезьян, манул, и еще коза, и еще кто-то, и еще, и еще…

Оставив семью по-ребячьи удивляться ярким краскам нового мира, Ной отвел Смотрителя в сторону и серьезно сказал:

— У меня имеются кое-какие соображения насчет нашего будущего, но… ты, Хранитель, для меня человек авторитетный, и я хочу прислушиваться к тому, что ты говоришь.

— Прислушивайся, — разрешил Смотритель.

— Но ты ничего не говоришь! Будто и не представляешь, что нас ожидает.

— Я же не пророк.

— Слышал, слышал. Но ты же Хранитель Времени. У вас всегда находится что ответить.

— Отвечу. Спроси. — Смотритель и впрямь подзабыл слегка о своих «штатных» обязанностях — пускать маловразумительный туман, за которым, впрочем, — часть правды. Иногда — немалая.

— Спрашиваю. Вода спадет?

— Отвечаю. Спадет. Но не скоро. Она еще не вся прибыла.

— Как не вся? С неба же не льется больше. Откуда ей прибывать?

Ну как тут ему расскажешь о метеорите, грохнувшемся оземь так, что кора дала трещину величиной в полпланеты? Как расскажешь о подземных водах, где-то далеко бьющих огромными горячими фонтанами?..

— Не знаю. Прибывать будет.

— А потом?

— Потом встретим сушу и высадимся на ней. И начнем новую жизнь.

— Значит, нам здесь еще долго…

— Довольно долго.

— Значит, надо делать запасы…

— Значит, надо. Мои ответы совпадают с твоими соображениями?

— Спасибо тебе, Хранитель.

— За что?

— За все, — хитро улыбнулся Ной. — Раз надо делать запасы, значит, начнем вот с чего… Хам! Сим! Иафет!

Призванным «к ответу» сыновьям была вкратце изложена программа на близкое и далекое будущее и предложено высказывать свои мнения. Там, откуда прибыл Смотритель, такой разговор называется «мозговым штурмом» и практикуется повсеместно — когда ситуация требует. Сейчас — требовала. Он с удовольствием смотрел на разом ожившие лица шумеров, измученных более чем месячным заточением в темных помещениях корабля, отсутствием ясных перспектив и непрекращающейся головной болью. И если последнее может изменить только время…