Евгений Белогорский - Во славу Отечества!

После завершения операции, Верховный командующий Корнилов лично принял всех уцелевших защитников Цереля, щедро наградив их георгиевскими крестами и выдав денежную компенсацию семьям погибших. Слащёв и Щастный получили по Георгию третей степени и стали самыми популярными людьми в стране, одержавшими столь нужную победу в столь трудном для страны моменте истории.

Англичане незамедлительно приписали победу в этом сражении целиком себе, поскольку на их счету был флагманский «Эмден» и «Кайзер», который по пути в Либаву под угрозой затопления, поспешил выброситься на мель, и на долгое время был полностью исключен из списков германского флота.

Таков был дебют Духонина, как начальника штаба Ставки, после которого Николай Николаевич собирался продолжить свой успех, активно планируя будущую летнюю кампанию. Многие детали предстоящего генерального плана обсуждались между Корниловым и его начштабом по вечерам за чашкой чая. Решающий разговор, который во многом определил главный вектор русской военной политики, состоялся в конце января, нового 1918 года.

За окном штаб-вагона тянула слабая белая поземка, когда два человека расположившись друг против друга, неторопливо пили из стаканов густо заваренный чай с ломтиком лимона, почему именовавшегося в ставке «адвокатом».

— На следующей неделе, Лавр Георгиевич, к нам прибывает военная миссия союзников, для определения совместных действий на это лето, — неторопливо, как бы невзначай, произнес Духонин, помешивая серебряной ложкой в своем стакане горячий чай.-

— Да, я помню об этой встрече, надеюсь, у них к нам за последние недели не возникло новых пожеланий и просьб, — ответил Корнилов, недовольно вспомнив, как его настойчиво обхаживал британский посол, прося письменно подтвердить на намечающейся встрече обязательство России провести будущим летом наступление на германском фронте.

— Нет, новых пожеланий и просьб от господ союзников не поступало, дай бог нам сил разобраться с их прежними просьбами.-

Ухо Верховного правителя моментально уловило весь сарказм сказанной фразы.

— Не любите Вы, Николай Николаевич, наших союзников по оружию, а ведь нам с ними вместе ещё воевать и воевать.-

Духонин отставил в сторону свой стакан и, глядя в глаза Корнилову, произнес:

— Я только всегда, Лавр Георгиевич, свято помню слова покойного государя императора Александра третьего, о том, что у России есть только два союзника: её армия и флот, а все остальные, — это временные попутчики!-

— Полностью и целиком согласен с этим принципом, но всё таки обязательства, взятые нами перед Антантой нужно выполнять. Политика-с.-

Начштаба сделал небольшой глоток «адвоката», оценил его крепость и аромат, а затем неспешно изрек:

— Боюсь, что в нашем нынешнем положении мы мало, чем можем помочь господам союзникам.-

В разговоре двух людей, облеченных высшей властью в стране, возникла интересная пауза. Корнилов с удивлением посмотрел на своего начальника штаба:

— Решительно не понимаю Вас, Николай Николаевич. Уж не сомневаетесь ли Вы, что кайзер фактически проиграл войну, и наша победа над Германией, лишь вопрос времени.

— Ни единой минуты.-

— Тогда может быть, у Вас сомнения в способности нашей армии разгромить всех нынешних врагов?-

— Опять же нет, Лавр Георгиевич. Имей мы к началу войны, всю свою нынешнюю артиллерию, пулемёты, минометы и авиацию, имей мы тогда сегодняшний запас снарядов и патронов, то однозначно закончили бы войну в 1914 году, мощным наступлением на Берлин, до которого было тогда рукой подать.-

— Тогда, что же заставляет Вас сомневаться в наших нынешних силах и в чём причина Вашей неуверенности в канун великих дел?-

Николай Николаевич блеснул пенсне и, собравшись духом, произнес:

— На данный момент, я имею все основания считать, что у нас с нашими союзниками совершенно разные цели и пути их достижения.-

Услышав эти слова, Верховный отставил в сторону недопитый чай и, поддавшись вперед, с интересом в голосе попросил:

— Излагайте факты, которые заставляют Вас так утверждать.-

Начштаба, в очередной раз за день, потёр свои вечно мерзнущие руки и, встав во весь рост, заговорил тихим, но вместе с тем уверенным голосом:

— Видите ли, в чём дело, Лавр Георгиевич. Я больше двух месяцев работал над секретными материалами времен начала войны и пришёл к малоутешительному для всех нас выводу. Нашу многострадальную страну в эту кровавую бойню, ловко и цинично, прикрываясь громкими лозунгами панславинизма, втянули, только ради выгоды Англии и Франции. Определенные круги запада очень удачно использовали столь любимую идею покойного государя императора Александра Николаевича о великой роли России в сплочении вокруг себя всех славянских народов. Играя на чувствах русского народа к сербам, они столкнули лбами Россию и Германию, только ради устранения немцев, как главного торгового конкурента в Европе и полного ослабления нашей державы, на плечи которой господа союзники возложили главное военное бремя боевых потерь. И это им прекрасно удалось, сейчас мы имеем убитых, раненых и пленных двое больше, чем все остальные союзники вместе взятые.

Если отбросить в сторону всю эту словесную шелуху о славянском братстве и союзническом долге перед Антантой, то сразу выяснится, что у нас нет большой цели, ради которой стоило участвовать в этой жестокой войне. Вспомните последнюю русско-турецкую войну, когда ради высоких слов о славянском братстве мы положили кучу солдат, даровав свободу Румынии, Болгарии, Сербии и Греции, и что же в конечном результате мы получили? Ничего. Никто из них не пожелал объединяться с Россией в один славянский союз, предпочтя нам запад. Сегодня Болгария в числе наших врагов, Румыния и Греция присоединились к Антанте после нажима Лондона и Парижа, а Сербия только требует помощи себе. Что мы получили тогда за жизнь и кровь наших людей? Устье Дуная, отобранное в Крымскую войну и несколько армянских городов, тогда, как главная цель войны, проливы и Константинополь нам не позволили взять англичане, хотя Скобелев был в шаге от них и требовал их захвата, несмотря ни на что. Ничуть не удивлюсь, если нечто подобное произойдет с нами после окончания войны.-

— Черчилль, телеграммой месяц назад, лично заверил меня в готовности Англии уступить нам Дарданеллы после подписания мира, а английский посол подтвердил эти слова на нашей последней встрече.-

— А о том, что после окончания войны нам придется расстаться с Польшей и Финляндией, они с Вами ещё не говорили? Об этих планах господ союзников я узнал, разбирая стенограммы их переговоров с Керенским. Послы Антанты лихо давили на господина премьера, и он покорно согласился на это, одновременно отдав приказ о летнем наступлении.-