Евгений Белогорский - Во славу Отечества! Часть II

Не менее интенсивная работа по подготовке наступления велась и на Северном фронте, хотя по замыслу Ставки он занимал второстепенное значение, и его наступление лишь только поддерживало главный удар их соседей. Вся тяжесть этой подготовки была возложена на плечи генерал- лейтенанта Кутепова и начальника штаба фронта генерала Лукомского.

Маленькие настольные часы мелодично пробили два часа, напомнив Верховному правителю и командующему, что скоро должен явиться для доклада Духонин с последними фронтовыми сводками. И, действительно, не прошло и минуты, как звук знакомых шагов известил Корнилова о приходе своего помощника. Ручка двери мягко щелкнула, и на пороге появился Духонин с бланками телеграмм в руках.

— Положение Парижа критическое, Лавр Георгиевич, — со значением произнес он, — немцы ведут обстрел города и долго он не продержится. По самым последним данным они начали штурм линии фортов, за которыми ничего нет.-

— Что Рафаилович?-

— Вот уже два дня как на Клемансо оказывается давление со всех сторон под лозунгом спасения столицы. Пока тигр держится, но подождем вечера, возможно тогда, наступит перелом.-

— Что ж подождём, время пока работает на нас, господа союзники. Пора, ох пора вам отведать вашего же варева, мы неплохие ученики.-

Произнеся эти слова, Корнилов вновь склонился над картой Галиции и, как бы размышляя, обратился к Духонину:

— Значит все-таки два удара, Николай Николаевич?-

— Да, два, Лавр Георгиевич. Мы всё досконально просчитали и ручаемся за успех операции.-

— Рискованно, очень рискованно строить весь наш главный замысел на действии кавалерии, которую нынешняя позиционная война свела на уровень второстепенных войск. Насколько я помню, такого ещё не было за всё время ведения войны.-

— В том то вся и необычность нашего наступления. Разведка противника привычно ищет большие сосредоточения пехоты и артиллерии и почти не обращает внимания на кавалерию, которой и предстоит нанести главный удар. По своей численности корпуса Келлера и Мамонтова являются малыми конными армиями, значительно усиленными пулеметами и полевой артиллерией. После прорыва передней линии австрийской обороны они уйдут в глубокий тыл врага, обрекая его фронтовые части на окружение и уничтожение. Я глубоко убежден, что у такой кавалерии большое будущее, и она себя еще покажет.

Австрийцы, по-прежнему, считают нас слабыми и неспособными на активные действия. Согласно данным разведки, они значительно оголили свои позиции в Галиции начав переброску своих дивизий на итальянский фронт. Конрад Гётцендорф страстно желает добиться там победы и доказать новому императору Карлу ошибочность своего прежнего понижения.-

— Гладко выходит на бумаге, но весь наш расчет строится на поддержке кавалерии пехотой.

За солдат 8 армии генерала Дроздовского я полностью спокоен. Михаил Гордеевич умрет, но поддержит наступление корпуса Келлера, а вот 7 армия Каледина меня всё же несколько беспокоит. Помня предательство её солдат во время прошлогоднего наступления, я несколько опасаюсь за успех конницы Мамонтова.-

Злая тень пробежала по лицу Духонина при воспоминании о неудачном начале операции, которая могла ещё год назад принести России долгожданную победу. Тогда всё было готово для выведения из войны главной союзницы Германии Австро-Венгрии, но судьба определила иное. Разложенные революционной пропагандой войска Юго-Западного фронта отказались продолжить столь успешно начатое наступление.

Однако уже через секунду его лицо вновь наполнилось уверенностью:

— Вы зря волнуетесь, во время нашей последней поездки я видел радостные лица людей,

желающих намять врагу бока. У солдат хороший настрой, Лавр Георгиевич, кроме этого, генерал Романовский докладывает, что полевая жандармерия основательно почистила соединения 7 армии, удалив из неё все сомнительные элементы. Если хотите, я прикажу Антону Ивановичу подтянуть к тылам армии заградотряды на всякий непредвиденный случай.-

— Нет, это лишнее, — после секундного размышления произнес Корнилов, — я тоже прекрасно помню лица своих солдат и верю им. Будем надеяться, что русское воинство вновь не покроет своё оружие позором предательства. Все мои прежние встречи с солдатами убеждают меня, что они осознали свои заблуждения, навязанные им с той стороны фронта и полностью раскаялись в своих прежних деяниях.-

Корнилов оторвался от карты и, заглянув в свои пометки в блокноте, спросил Духонина:

— А что с паровозным парком? Наши бронепоезда смогут свободно передвигаться только до границы, далее узкоколейка.-

— Всё готово Лавр Георгиевич, — моментально ответил генерал, — все трофейные вагоны уже собраны в местах дислокации наших бронепоездов и нехватки в колесах не будет. Железнодорожники уверяют, что смогут переобуть состав за пять — шесть часов. Я уже отдал все необходимые указания и выслал в Дубно и Проскуров подполковников Лукина и Судзинского для оказания всей необходимой помощи в этом вопросе.-

Главковерх черкнул карандашом и перешел к новым картам:

— Теперь Западный фронт. И снова два удара, и снова конница. Не боитесь, что белорусские леса не дадут им того маневра, что степи Украины?-

— Риск, конечно, есть, но зато мы полностью не будем зависеть от погоды, как это было в шестнадцатом, — ответил Духонин, намекая на бездарное топтание Эверта, полностью сорвавшее удачно начинавшееся наступление русских войск под Нарочью, — кроме этого, конные клинья Крымова и Краснова поддержат бронепоезда. Здесь их не нужно переобувать, так и шагай до самой Варшавы.-

— Эко Вы куда хватили, мой дорогой. Нам бы вовремя дойти до Брест-Литовска и Гродно, не позволив немцам ударить во фланг Деникину.-

— Плох тот генерал, что не планирует немного больше, чем задумано, — парировал Духонин, — здесь я очень надеюсь на партизанские отряды Шкуро. У него богатый опыт рейдов по немецким тылам, и грех будет не использовать его «волчьи сотни». Сейчас они ищут проходы через болота Припяти для выхода в тыл противника. Мы собираемся перебросить около полутора тысяч всадников, которые должны парализовать тыловые подразделения противника и, в первую очередь, железные дороги.-

— В какую цену немцы оценили голову Андрея Григорьевича? — лукаво произнес Корнилов.

— В сто тысяч рублей золотом.-

— Мало, мало, за такого молодца я дал бы двести.-

Собеседники посмеялись, а затем вновь настроились на серьёзный лад. Корнилов закурил тонкую сигарету и, глядя сквозь табачный дым на стоящие в углу часы, сказал:

— Всё это прекрасно, но как отреагируют наши союзники, когда в полной мере оценят силу нашей армии. Вновь будут вставлять палки в колеса?-