Евгений Белогорский - Во славу Отечества! Часть II

— Да, если будет успех, — повторил Слащёв, — и не просто успех, а развал фронта. В этой ситуации наш основной противник — австрийский корпус Франка. Если мы свяжем его ударами с фронта и выйдем в тыл, то его можно будет исключить из дальнейшего расклада. Македонская армия фельдмаршала Кевессгази и Албанская генерала Пфлянцер-Балтина не успеют прийти им на помощь, если болгарские части сдержат своё слово.-

— Поддержат, обязательно поддержат! — горячо заверил Слащёва Дмитриев, — мои люди недавно вернулись с той стороны. Все готово.-

Собеседник кивнул головой, а затем осторожно спросил:

— А что будет потом, когда падет Фердинанд? Скорее всего, подобно нашему царю Николаю он отречется в пользу своего молодого сына Бориса. Ты готов поменять одного немца на другого, который вряд ли забудет свержение с престола своего отца.-

По задумчивому лицу Дмитриева было видно, что подобные мысли давно терзали его голову, но он не решался их высказать:

— Поддержит ли меня генерал Корнилов, если я предложу свою персону в Верховные правители Болгарии?-

— Думаю, обязательно поддержит, друже генерал.-

— Так ты выясни это поточнее.-

— Не волнуйся, обязательно уточню, сегодня же отправлю шифровку.-

Узнав всё, что ему было необходимо, Дмитриев склонился над картой и задумчиво произнес, озирая поля будущих сражений:

— Значит, нам с тобой, Яков Александрович, будет нужна только победа и ничто другое.-

Тщательно спланированное наступление началось 30 августа. В течение 8 часов артиллерия союзников, которая имела некоторое численное превосходство, обрабатывала передовой край вражеской обороны по всем участкам фронта, где предстояли активные действия, как наступательные, так и отвлекающие.

Англо-греческие войска на следующее утро первыми атаковали позиции австрийцев под Монастырем, но к исходу дня смогли занять лишь первую оборонительную полосу глубиной около 1 километра. Далее австрийцы Франка не пустили их о чем, командующий радостно доложил в Вену генералу Штрауссенбургу.

Совершенно по-другому проходило наступление в районе Ветреник — Скол. Русская бригада и сербы вначале вели вялую перестрелку, а затем после обеда неожиданно атаковали вражеские позиции. Это было столь неожиданно для болгар и их германских советников, которые полностью были уверены, что всё происходящее здесь носит, чисто демонстративный характер.

Несмотря на яростный огонь из неподавленных пулеметных точек, атакующие пехотные цепи всё же смогли достичь линии первых окопов и забросать противника гранатами и дымовыми шашками. После этого последовал решительный штурм позиций и быстрое продвижение вглубь вражеской территории.

Болгары оказывали вялое сопротивление, предпочитая либо отходить с позиций в тыл, либо сдаваться в плен. Преследуя отходящие силы противника, русские и сербы без особых помех заняли вторую линию оборонительных позиций, и вышли в глубокий тыл.

Продвижение, наступающих на флангах франко-итальянских дивизии, было не столь стремительным, это было обусловлено не столько сопротивлением болгар, сколько плохой подготовкой атакующих частей, большая часть которых была укомплектована неграми из французских колоний, которые плохо понимали отдаваемые французскими офицерами команды.

Рано утром 1 сентября, к огромной радости Слащёва и Дмитриева, к ним явились парламентеры двух болгарских полков объявившие об их готовности сложить оружие перед первым героем Болгарии. Обрадованный столь стремительным поворотом дела, Слащёв приказал Дмитриеву срочно принять командование полками, а сам силами двух сербских дивизий и русской бригады немедленно ударил в тыл австрийцам, продолжавшим отбивать лобовые атаки греков.

Появление русских войск было, как нельзя кстати, для атакующих Монастырские позиции в третий раз, войск генерала д’Эсперэ. Австрийцы не хотели покидать столь удобные для обороны позиции, прижимая атакующую пехоту противника плотным заградительным огнем из всех видов оружия. Франк умело организовал оборону, оперативно реагируя на все изменения обстановки и твердо надеясь на помощь болгарского резерва, которую так и не получил. Узнав о русском прорыве, болгары либо убивали своих германских советников и сторонников царя Фердинанда и спешили перейти на сторону Дмитриева, либо беспорядочно отходили вглубь Македонии к ставке фельдмаршала Кевессгаза.

Видя столь бедственное положение своих войск, австрийский генерал предпочёл организованно отступить, пока за его спиной, не сомкнулись русские клещи, а кроме этого, Франка очень обеспокоили факты участившейся сдачи в плен солдат его австрийского корпуса, подобно ненадёжным болгарам. При этом сдавались не только словенцы и боснийцы, но даже венгры, всегда находившиеся в привилегированном положении, подобно самим австрийцам.

К 3 сентября фронт окончательно рухнул, и войска Слащёва, нанося веерообразные удары, устремились в прорыв. В течение двенадцати дней шло упорное преследование противника, который стремительно отступал в центре, в результате чего образовался огромный треугольник по линии Струма — Куманово — Ускюб — Китчево — озеро Охрида.

Позабыв обо всем, Слащёв гнал и гнал вперед свой ударный русско-сербский корпус, не забывая при этом об опасности фланговых контрударов. Д’Эсперэ, постоянно напоминал ему о возможном ударе Албанской армии Пфланцер-Балтина, но Слащёв сознательно шёл на риск, считая, что австрийский генерал не решиться атаковать, напуганный столь широкомасштабным развалом фронта. Как показали дальнейшие события, Слащёв оказался полностью прав, Пфлянцер-Балтина сначала промедлил с нанесением флангового контрудара, а затем, по мере нарастания событий, не взял на себя риск самостоятельного контрудара, дожидаясь приказа из Вены. Генералу было приказано оставаться на месте и нанести удар во фланг Слащёву одновременно с наступлением Македонской армии Кевессгази, который должен был ударить в лоб наступающему противнику.

По своему замыслу план Штрауссенбурга был очень даже неплох, учитывая остающееся численное превосходство войск Центральных государств над силами союзников. Но весь его расчёт строился на пассивности Слащёва, с которой генерал после столь удачного прорыва начисто расстался. Наоборот, у Якова Александровича были далеко идущие планы, о наличии которых он, теперь, соизволил известить господ союзников.

Пока Пфланцер терпеливо дожидался приказа из Вены, Слащёв, совершив молниеносную перегруппировку, сам перешёл в наступление на австрийские части, расположенные под Ускюбом. Узнав от встречных македонцев месторасположение главных сил противника и взяв их в проводники, он вместе с передовыми частями совершил ночной марш-бросок и утром 16 сентября атаковал главные силы Македонской армии австрийцев.