Владимир Голубев - Побег в прошлое

Через неделю войска князя прошли только двадцать километров, вышли на границу карачевского удела. И уперлись в пограничные укрепления.

Сразу после отъезда черниговского посла, Коробов начал строить две башни. Ледяные башни-близнецы. На границе карачевского уезда, недалеко друг от друга, на реке Снежеть – по основному маршруту движения войск, и на дороге из Брянска. Лес вокруг башен вырубили на расстоянии сотни метров. И все равно, стройматериалов не хватало. Строили из сырого леса, было ясно, что летом лед растает, башни рассохнутся и развалятся. Это никого не интересовало, жили сегодняшним днём. Морозы стояли крепкие и башни начали поливать водой из реки. Поливали вечером, к утру лед схватывал. Еще не начались бои, а первые жертвы войны уже появились. Падения с большой высоты чаще приводили к смерти, чем к увечью. Три десятка строителей уже расстались с жизнью. Башни-близнецы получили у рабочих зловещие прозвища.

К приходу черниговских войск, башни достигли тридцатиметровой высоты. При диаметре двадцать метров, они были невероятно устойчивы. Трехметровая стена льда вросла в землю. А вот полу тысячному гарнизону, в основном лучникам, было, не позавидовать. Только в самой середине башни, на самом верху, были сложены печи для приготовления пищи. Около них можно было погреться. В остальных помещениях башни стояла нулевая температура.

Черниговские войска не решались двигаться вперед, оставляя в тылу карачевские войска.

Погода установилась морозная. Черниговцы грелись у костров, но замерзших и обмороженных было много.

Беда не приходит одна. С севера, к Брянску подошли две тысячи ушкуйников и изменили баланс сил в пользу Карачева. Черниговские войска оказались в окружении.

Ушкуйники сразу начали грабить обозы. Тыловые части сдавались в плен. Такого легкого похода у новгородцев давно не было.

Никита понимал важность для войны лучшей сотни тяжелой конницы. Фактически в сотне служило больше четырехсот человек, но ударную силу составляла сотня закованных в железо и спаянных железной выучкой кавалеристов. Как только прибыл гонец из Карачева, все дела в Риге были спешно свернуты, началась гонка не на жизнь, а на смерть. Сегодня Никите стало ясно – успели. Когда, недалеко от Брянска, к Никите приехал гонец от Олега, с приказом наступать, сомнений в успехе не было. Было желание сберечь людей, и своих, и чужих. Поэтому он сам поехал главой посольства к князю, рискую собственной жизнью больше, чем жизнью других. Никите было известно, что варяги привыкли жестоко казнить неугодных послов. Но ему повезло, князь послов не принял, а воевода приказал только высечь. Легко отделались.

С располосованной спиной легче принимать жестокие решения. Уже через час после возвращения посольства, тяжелая конница пошла в атаку. За ней скакали ушкуйники, сборщики трофеев, охотники за рабами и, только в последнюю очередь, вспомогательные войска. Атаковать тылы всегда безопаснее, чем элитные части первого удара. А идти по следам тяжелой кавалерии вдвое безопаснее. Черниговцы разбегались от дороги и от реки в лес, ушкуйники вылавливали их, выслеживали, при сопротивлении убивали, никому не нужны строптивые рабы.

Никита отлеживался на животе второй день. Последняя княжеская тысяча – первая княжеская тысяча, не сдавалась. Узкая дорога позволяла эффективно обороняться, а лучники застряли в конце колонны. Спина гораздо болела сильнее, чем в первый день. «Я умру. Позорно, как раб. Поротый раб. Брежу уже, жар, температура.»

– Князя в плен взяли, – еле слышно спросил Никита адъютанта.

– Нет. Он с воеводой в самой середке. Пока даже из лука не достать.

– Ни его, ни воеводу в плен не брать.

– Гонец от Олега-Муромца был. Приказ брать живым, – виновато оправдывался адъютант.

– Тебе повторить? – прошипел Никита и потерял сознание.

Олег лично выехал к самой линии огня. Предупредил лучников, как только стрелы начнут доставать до ставки князя, огонь прекратить. Последняя тысяча черниговского князя погибала, но не сдавалась.

Шесть бешенных атак совершила конница князя Мстислава, пытаясь прорваться к Брянску. Для Новгородцев ситуация поменялась диаметрально. Черниговские обозники закончились. Грабеж прекратился. Сейчас ушкуйникам надо было держать удар. Они спешились, взяли копья, и построились в каре. Теперь для них было только два пути: или побеждать, или умирать. Никита, в горячке, отдал приказ отвести сотню тяжелой кавалерии назад, чтобы ввести действие лучников, но потерял сознание.

Неразбериха продолжалась недолго. Но этого времени хватило, чтобы две сотни личной охраны князя Мстислава прорвались, и вместе с князем ушли в Брянск.

Ситуация стабилизировалась. Брянск был окружен плотно.

Охотники с собаками прочесали леса в поисках будущих рабов, бывших ополченцев. Продали добычу купцам и ушли на юг, к Чернигову.

Никита вторую неделю лежит без сознания. Обе его хохотушки, мрачные, в слезах, с почерневшими лицами, поочередно дежурят у его постели. Не помогает ни волшебная аптечка Коробова, ни местные настои трав.

Олег разослал отряды по чужой части княжества, собирать добычу, а сам направился в Чернигов. Коробов раздал всем наемным дружинам карты княжества, на которых обозначил территорию, не подлежащую грабежу. В списке городов оказались Мосальск, Козельск, Серпейск, Белев, Севск, Брянск, Новосиль, Болхов, Кромы, Мченск, Трубчевск, Воротынск. (Болохов, Кром, Мьченск, Трубецк, Воротынеск.) Строго запреты не соблюдал, но и откровенно грабить опасались.

Светлане пришлось целую неделю работать почти без сна. Требовалось сделать из князя Мстислава – злодея, а Олега-Муромца представить, как доброго героя, почти святого. Да так все представить, чтобы очевидцы поверили в эту ложь.

Неделя осады Брянска ничего не дала. Коробов торопил комбата, оставленного для осады крепости, но жечь Брянск запретил. Каждый день войны, это продолжение грабежа обычных крестьян. Новгородские ушкуйники, муромские вольные стрелки и дружинники из Новгорода-Северского грабили с размахом, со знанием дела. Посылать посольство к князю Мстиславу, глядя на лежащего в горячке родного племянника, Владимиру Александровичу не хотелось. Но Коробову нужен был мир. Нужно было прекратить войну.

Владимир Александрович, измученный невзгодами войны, слег на пару дней с печеночными коликами. Валера и Валентин, расстроенные болезнью брата, не слушая отца, направились со своими рабочими к Брянску. Через два дня крепость горела.

В составе посольства, выпоротого по приказу воеводы князя Мстислава, был побратим комбата, командующего осадой брянской крепости. Тот уже сгорел в горячке, после княжеской порки. Братья Коробовы привезли комбату эту новость, после чего запрет Коробова старшего, сберечь Брянск, перестал действовать. После коротких поминок, уже не братья уговаривали комбата разрешить им сжечь князя вместе с крепостью, а комбат понукал Коробовых, поскорее установить камнеметы и забросать крепость огнем.