Илья Бриз - Илья Бриз

Что это было, Света так и не поняла. Сначала они, пританцовывая, кружились друг против друга. Движения были какими-то очень плавными, грациозными и медленно, но неудержимо, ускоряющимися. Светлана неожиданно поняла, что так не могут двигаться обычные люди, даже лучшие балерины не могут. Это действительно был танец. Только никак не маленьких лебедей, а каких-то огромных кошек. Огромный амурский тигр с его тяжеловесной грацией против маленького по сравнению с ним, но очень быстрого и не менее грациозного гепарда. И была музыка. Ее не было слышно, но она была. Басы и четкий ускоряющийся ритм. И улыбки. Только они говорили, что это не будет бой насмерть. Неожиданно Василий ринулся в атаку, поднырнув под тяжелую и длинную руку Синельникова. Обоих парней просто не стало видно, так быстро они двигались. Света закричала… и тут же все кончилось. Егор лежал на животе с завёрнутой за спину правой рукой и колотил кулаком левой по траве, оставляя на глазах увеличивающуюся вмятину в земле. А маленький по сравнению с ним Василий сидел на вывернутой руке и, хохоча, выбивал ладонями чечетку на семейниках Синельникова.

Светка заревела, глупо улыбаясь и размазывая кулачком слезы по лицу. Сталин тут же соскочил с Егора и, пытаясь опять двигаться медленно, как все, пошел к сестре. Но Синельников успел раньше. Каким-то опять кошачьим движением он буквально взлетел над землей и в несколько длинных прыжков достиг девушки. И вот она уже успокаивающаяся лежит в его объятиях, а запыхавшийся Егор, стоя с женой на руках, укоризненно говорит Василию:

— Ну что, добился своего? Напугал ребенка?

— Ее напугаешь, — улыбнулся Василий, уже направившийся к своей форме за сигаретами, — при таком-то защитнике.

Светлана прекратила реветь и только улыбалась, еще всхлипывая и гладя ладошкой Егора по лицу.

— Будешь моего Егорушку бить, я Лаврентию Павловичу пожалуюсь!

Вася, как раз, в этот момент, вытаскивающий из кармана бридж с широкими лампасами зажигалку, захохотал и свалился на траву. Егор, вначале не понявший слов жены, переспросил:

— Что?

И тоже не удержался на ногах. Он грохнулся на пятую точку, по-прежнему аккуратно удерживая Светку на руках. Они с Василием еще долго переглядывались, то затихая, то снова начиная хохотать. Светлана непонимающе переводила взгляд с одного на другого и, наконец, тоже засмеялась.

— Тебя, Васька, женить надо, — неожиданно заявила она.

Сталин, уже доставший зажигалку и собиравшийся прикуривать, опять засмеялся.

— Не дождетесь! Попадется такая же взбалмошная, как ты, и вы вдвоем начнете меня со свету сживать.

— Нужен ты мне, как зайцу стоп-сигнал, — она высвободилась из рук Синельникова, показала брату язык и тоже начала раздеваться.

Августовское солнце уже прилично припекало. Светлана подошла к самому берегу, попробовала воду ногой.

— Теплая, — довольно крикнула она и бросилась в воду.

Василий докурил сигарету, аккуратно загасил, и также собрался было направиться к берегу, когда его остановил вопрос Егора.

— Вася, но… как?

— А что ты думаешь, после того как тебя десантировали сюда, работа проекта остановилась? Ольга Шлоссер сумела поднять коэффициент выживаемости еще на двадцать процентов. Вот я и стал быстрее.

— Почему же они все-таки не выходят на связь?

— Не знаю. Независимо ни от чего должна сработать закладка Викентьева в течение двух-трех месяцев. Вот тогда все и выяснится.

— Аппарат пробоя на таймере? — догадался Синельников.

— Именно, — подтвердил Вася и, не став ждать Егора, в три шага достигнув берега, прыгнул в воду.

Синельников задумчиво покачал головой, обнаружил, наконец-то, свои плавки совершенно не в том полиэтиленовом пакете, где они должны были лежать, и еще раз покачал головой, вспомнив, как Светлана собирала вещи.

— Такое ощущение, что я сейчас упаду туда, — заявила Светка, глядя в небо. Она лежала на спине, подложив ладошки под голову.

— Ага, прямо в космос улетишь, — ухмыльнулся Вася, переворачивая шампур над краснеющими углями.

Светлана смогла все-таки оторвать взгляд от затягивающей голубизны, перевернулась на живот, подставляя солнцу спину, поймала взгляд брата и показала ему язык. Василий хмыкнул, но отвечать ничего не стал.

— И чего вы вечно, как кошка с собакой? — спросил Егор, переводя взгляд с одного на другую.

— Привычка, — как бы размышляя, проговорил Вася, — сейчас-то я это понимаю. А раньше…

— Раньше мы ревновали друг друга сначала к маме, потом к папе, — грустно продолжила за брата Света, — а теперь ревновать стало не к кому…

— А ты прилично повзрослела за этот год, сестренка, — констатировал Василий, пытаясь отвлечь Светлану от воспоминаний о родителях, — наверное, потому что женщиной стала? — специально с хитринкой спросил он.

— Дурак, — тут же ответила Светка и покраснела до самых ушей.

Синельников тоже немного покраснел и смущенно выдавил:

— Не стала еще.

Вася весело и в то же время непонимающе посмотрел на них.

— Подождите-ка, вы же с марта вместе живете?

В принципе такие вопросы и в этом мире, и в это время задавать было не принято. Хотя все было значительно проще, чем там и тогда. Но он же брат, в конце концов, и личная жизнь сестры и лучшего друга его кой-каким боком касается. Черт! Вот врачей-сексологов здесь точно еще нет.

— Рано нам еще, — промямлил Егор.

— Аа… Ну, разве что. А я уж было подумал, что со здоровьем что не так, — Василий задумчиво почесал затылок. Ну, ни фига себе! И это бабник Синельников?! — или ссоритесь…

— Вась, — все еще пунцовая Светлана подняла глаза на брата. Она, конечно, сама виновата. Не брякнула бы, и объяснять ничего не надо было бы. Егорка тоже хорош — раззвонил. Но с ним она дома разберется. Хотя… Это еще вопрос, кто с кем разбираться будет. Отшлепает по попе, как тогда, когда домработнице нагрубила. Тогда не больно было, а обидно. Зато, как потом целовал отшлепанное… А сейчас… Конечно о таком не говорят, но таких близких кроме брата и мужа у нее больше никого нет, — Вась, да все у нас хорошо. Правда-правда…

— А я-то все гадаю, почему не расписываетесь?

— Ну, вот это как раз здесь совершенно неважно, — поднял голову Егор, — некогда было.

— Васька, а ты мне разрешение подпишешь? — тут же спросила Светка.

— Какое еще разрешение? — не понял Василий, но тут же сообразил сам: с четырнадцати до шестнадцати лет регистрация допускается только с разрешения родителей. А он же теперь вроде как опекун.

— Баба с воза — кобыле легче, — отшутился Сталин, — ну, куда же я денусь?

— А все-таки ты, Васька, странный, — констатировала Светлана, — то мудрый, как папа, то дурак дураком. И вот что-то с моим Егоркой общее есть. Он тоже иногда умный, а иногда — не очень.