Алексей Евтушенко - Стража Реальности

– Ух ты, – восхитилась Марта. – Тысячу миллионов лет назад... Миллиард?

– А почему бы и нет? – В глазах Евгения плясал огонь костра. – Или ещё раньше – три, а то и четыре миллиарда лет назад, когда на Земле только-только зарождалась жизнь. Вот и представьте, что какая-то из альтернативок и возникла тогда и стала развиваться самостоятельно. Могли там через сотни и сотни миллионов лет появиться совсем другие виды живых существ и растений, не те, которых мы знаем? Да запросто! Мало того, я допускаю вариант, что существуют альтернативки Земли, где и вовсе нет человека, а то и жизни как таковой! А что? Теоретически вполне возможно, – Женька с победным видом оглядел всех нас.

– Теоретически возможно, – заметил Влад, – что история пошла по другим рельсам, как ты выражаешься, вообще сразу же после Большого Взрыва. И тогда мы будем иметь дело не с альтернативными Землями, а с альтернативными Вселенными, где Земли и даже Солнечной системы может не быть вовсе. А если они и есть, то там исконными хозяевами являются... да хоть бы и эти наши пятиглазые урукхаи! Соответственно и животные там такие же. Пятиглазые и с пучком щупалец вместо ушей. То есть я хочу повторить и, возможно, усилить мысль, твою мысль. Расстояние вообще может не играть здесь никакой роли. Я имею в виду расстояние, измеряемое в километрах или световых годах. Значение имеет лишь то расстояние, которое отделяет одну альтернативку от другой. Хотя вряд ли здесь подходит вообще слово «расстояние».

– Дистанция? – предложила Марта.

– Может быть, – кивнул Влад. – Или промежуток.

– Ну... да, – сказал Женька. – Нечто в этом роде я и имел в виду.

– Оскар, между прочим, сказал, что мы не на Земле, – напомнил Никита.

– Он сказал, «это не ваша Земля», – уточнила Марта. – Я помню очень хорошо. Вот и пойми, что он имел в виду. Ваша, наша... Я вот с какой Земли? А вы по отношению ко мне? То-то и оно.

– Сам чёрт ногу сломит, – подал голос Никита.

– Не говоря уже о том, что Оскар этот самый непонятный мог и соврать – недорого взять, – сказала Маша.

– Все эти рассуждения весьма интересны, – сказал я. – Но с практической точки зрения мало что нам дают. Вернее, совсем ничего не дают. Не знаю, правду ли говорил Оскар, но уверен, что в одном он не соврал.

– Это в чём же? – поинтересовался Женька.

– В том, что нам надо выжить. Помните? Кто выживет, тот и станет хозяином во Внезеркалье. Вот мы и выживаем.

– Э-э... но ведь Оскар погиб, – сказал Женька. – На наших глазах практически. И это Внезеркалье вместе с ним. Разве не так?

– А бог его знает, – сказал Влад. – Предположения можно строить до бесконечности, Мартин прав. Если Оскар погиб, то почему с нами по-прежнему Локоток? Живой и здоровый, если, конечно, к нему применимы эти понятия.

– Верно, – припомнила Маша. – Оскар говорил, что Локоток – это как бы его неотъемлемая часть. Или что-то в этом роде.

Мы все, как по команде, посмотрели на Локотка.

Он сидел на корточках рядом с нами, взобравшись на обломок толстой сухой ветки и, казалось, завороженно глядел в огонь. Красно-оранжевые блики играли на его «коже», отражались в ней, и создавалось впечатление, что сам Локоток принадлежит этой огненной стихии и вот-вот превратится в пламя и сольётся с костром, исчезнет в нём, как до этого он исчезал в полу и стенах покинутого нами и погибшего в извержении вулкана загадочного «дворца».

– Локоток, а Локоток! – позвала Маша. – Что нам делать?

Искусственный человечек повернул к ней голову, будто слушая, что она говорит, затем слез с ветки, лёг на бок и замер, поджав под себя ноги.

– Мать честная! – засмеялся Влад. – Да он же нам показывает, что утро вечера мудренее, не иначе.

– Точно, – сказал Никита. – Лёг и, типа, уснул. Хороший ответ!

– Не хуже любого другого, – сказала Маша. – Локоток и так помогает нам как может. Он не виноват, что не умеет говорить. Хотя, помнится, Оскар утверждал, что говорить он может. Только редко. Ну, мало ли. Считает, наверное, что так наглядней и понятнее.

– По-твоему, он живой, что ли? – недоверчиво покачал головой Никита. – Брось, Маша. Помнишь, Оскар говорил, что его создали некие хозяева больше миллиона лет назад? То есть Оскар – искусственное существо. Значит, и Локоток – тоже. Как часть Оскара.

– Если на то пошло, то мы вообще не знаем, существо Оскар или кто, – с вызовом ответила Маша. – Кто или что. Я с тобой, Никита, спорить не собираюсь. Потому что с вами, мужиками, спорить вообще бесполезно. А лучше всего послушать, что говорит сердце, и соответственно поступить.

– И что же оно говорит? – с самым внимательным и серьёзным видом осведомилась Марта.

– У тебя в рюкзаке есть какая-нибудь тряпка, не очень нужная прямо сейчас? – спросила в ответ Маша.

– Например?

– Например, майка.

– Есть.

– Давай.

Марта покопалась в рюкзаке и протянула Маше майку:

– Держи.

– Спасибо, – поблагодарила Маша и бережно укрыла майкой Локотка. – Вот так.

Затем она оглядела нас и с вызовом произнесла:

– Только не надо меня спрашивать, зачем я это сделала, хорошо? Сделала – и всё. Захотелось мне.

Мы переглянулись и охотно согласились с тем, что желание женщины – это закон. Если оно не очень противоречит желаниям других находящихся рядом женщин и мужчин.

Ночь прошла без происшествий.

Мы установили очерёдность дежурства, натащили ещё хвороста для костра, чтобы хватило до рассвета и ни одна хищная и опасная тварь нас не потревожила. Если не считать отдельных представителей местной разновидности комаров, которым таки удалось полакомиться нашей кровью и остаться при этом в живых. Но тут уже ничего сделать было нельзя, и приходилось только надеяться, что с их укусами мы не подхватим никакой заразы.

Утро выдалось туманным и седым, как уже сказал однажды Иван Сергеевич Тургенев, и я, поднимаясь с влажной от росы травы, подумал, что бывали в моей жизни ночи и получше. Да и утра тоже.

– Где только не приходилось мне ночевать, – словно прочитав мои мысли, объявил Влад и с явной неохотой помахал руками и несколько раз присел, имитируя зарядку. – Но ни в юности, ни сейчас я не считал и не считаю голую землю хорошей постелью. Чёрт, как всё затекло...

Я спустился к реке, плеснул в лицо несколько пригоршней холодной воды и прислушался.

Тишина.

Только перекликаются где-то в лесу за спиной незнакомые птичьи голоса.

Из-за тумана, укрывавшего всё вокруг, противоположного берега реки видно не было, но я и так догадывался, что пожар до этих мест не добрался – ночью я видел, как постепенно угасало зарево за рекой. Там, совсем неподалёку от нас, случилась гроза, и мощный ливень погасил огонь, но нас не задел – прошёл стороной.