Евгений Красницкий - Отрок-6. Глава 2-3

— Гм… ну, ладно. Значит, объявим, что это было учение на случай, если враг в крепость ворвется, и на этом закончим.

Не успел Мишка порадоваться покладистости старшего наставника, как тут же получил замечание:

— А ты почему без меча? Я тебя для чего отдельно учу?

По вечерам, перед ужином, Алексей занимался с Мишкой отдельно, так, чтобы этого не видели «курсанты». По его глубочайшему убеждению, лучше, чем командир, владеть оружием не должен никто, а потому во время занятий старший наставник Воинской школы был беспощаден. В первые дни Мишка даже не мог за ужином нормально есть, бывало, ронял ложку или не мог дрожащей рукой зачерпнуть еду. Поэтому и приходилось ужинать в специально для него выстроенном доме, чтобы «курсанты» не видели своего старшину в столь жалком состоянии. Постепенно Мишка втянулся в занятия, они перестали его так изматывать, а в последние дни он даже, по собственной инициативе, а не по команде Алексея, стал переходить от обороны к нападению, без особого, впрочем успеха.

— Да я как-то… — признаться, что никак не привыкнет постоянно таскать на поясе меч, Мишке показалось стыдным.

— Ну, вот: только тебя похвалил, а ты… — Алексей досадливо поморщился. — Разумный же парень, а никак не поймешь, что каждый миг, любой мелочью, ты должен напоминать всем: я не такой, как все остальные! Вот ты Амфилохия из самострела убил, но так и все отроки могут, а мечом зарубил бы? Так можешь только ты и опричники…

— Человек в реке!!! — Прервал Алексея истошный вопль с наблюдательной вышки. — Тонет!!!

Мишка выскочил из-под вышки и задрав голову заорал:

— Где?!

— Там! — Отозвался наблюдатель, указывая на реку выше по течению. — Ребята со стрельбища уже бегут!

Когда Мишка выбежал на берег, спасательная операция была уже завершена — на прибрежном песке, мучительно кашляя, лежала обнаженная девушка, рядом валялся насквозь промокший узелок с одеждой. Спасители пытались о чем-то расспросить несостоявшуюся утопленницу, но она только мотала головой и пыталась прикрыть наготу руками. Мишка сбросил пояс, стянул через голову рубаху, протянул ее девушке и на секунду замер, уставившись на знакомое лицо. Это была та самая холопка, которую «лишила слуха» Нинея.

«Мать честная, ну и свинья же вы, сэр Майкл! Еще месяц назад надо было ее к Нинее отвести, чтобы та ей слух вернула! Совершенно из памяти выскочило, а она бедолага, все ждала, ждала… Кто-то, наверно, надоумил самой ко мне идти. Чуть не утонула…»

Мишка накинул свою рубаху на девчонку и прикрикнул на отроков:

— Ну, чего уставились? Быстро тащите ее к лекарке, видите — прокашляться никак не может! И одежку ее прихватите.

Ребята подхватив девчонку под руки, споро потащили ее к крепости, а Мишка, мысленно матеря сам себя за забывчивость потащился следом.

В крепость он вернулся как раз одновременно с конниками Дмитрия, конвоирующими остатки седьмого десятка и Роську. Дмитрий, увидав Мишку, направил своего коня к нему.

— Минь, ты чего это с голым пузом?

— А, пустяки. Что там с Роськой, по шее не накостыляли?

— Ага, ему накостыляешь! Он святоша, святоша, а когда надо, сам, кому хочешь, накостыляет! И Нифонт — парень правильный — сумел своих от дури удержать, нам ничего и делать не пришлось.

— Ну и ладно, Мить, завтра дед приезжает. После обеда все занятия отменяй и наводи порядок в крепости.

— Да как его тут наведешь?

Действительно, стройка была в самом разгаре. Плотники уже сложили часть срубов, поверх которых должны были быть насыпаны валы. Другую часть только начали складывать. Повсюду валялись бревна, щепки, полосы древесной коры, тут и там высились груды земли, глины и камней. В общем, привычная картина стройплощадки опоясывала строящуюся крепость по периметру. Относительный порядок был только посередине, да возле казарм — одной построенной и второй, только подводящейся под крышу.

— Как получится, так и наведем, Мить, негоже начальство грязью встречать. Передай Демке, чтобы командовал, зря, что ли, его городовым боярином сделали? И ты тоже присмотри, а я к лекарке пошел.

— Чего, заболел?

— Да нет, за рубахой.

«Однако, сэр, в медпункт вам надо бы не только за рубахой. Что за странные выпадения памяти? То забыли, что для Якова специальный десяток разведчиков создать собирались, то про девчонку „глухую“… Может, и еще что-то важное позабыли, в чем дело-то? Хотя, если поразмыслить… Морфологически мозг окончательно формируется только к двадцати пяти годам, вам, в этом теле, еще нет и пятнадцати, а грузите вы мозг по полной. Были же уже проблемы, теперь, вот еще и это. Как там, во время бреда в Отишии, Лис выразился: „Береги голову, она пока не может вместить все, что ты в нее пихаешь“? Вот тебе и бред…»

Повидаться с Юлькой одновременно и хотелось, и было боязно. За день до посвящения в Перуново воинство Мишка оказался в такой ситуации, которой всегда и сам всячески избегал, и другим советовал — вляпался в девичью разборку.

Еще месяц назад, привезя в крепость отца Михаила, Мишка приставив к священнику, в качестве экскурсовода, Роську, отправился к Нинее. Другого случая, пока в крепости пребывал монах, могло и не представиться, а Савву надо было показать волхве обязательно.

Сделал все честь по чести: заслал к Нинее предварительно Дударика с объяснением возникшей нужды, в двух словах изложил причину болезни Саввы и то, что Настена лечить его не взялась. Попросил назначить время для приема, чтобы не отрывать светлую боярыню от важных дел. Ответ Дударик принес несколько странный: Алексей с сыном могут приходить прямо сейчас, а Мишка — после отъезда попа.

Помочь Савве Нинея не отказалась, но и сама лечить не взялась. После того, как Алексей с сыном просидели у волхвы часа полтора, Савва вышел на улицу держась не за руку отца, как было всегда, а за руку Красавы. С тех пор они не расставались целыми днями — Савва таскался за Красавой как собачонка, а та почти все время что-то ему говорила, что-то показывала, приводила смотреть то на тренировки «курсантов», то на занятия девок со щенками. При всем при этом, маленькая волхва как-то умудрилась ни разу не попасться на глаза отцу Михаилу, пока тот находился в крепости. Когда артель Сучка поставила дома для наставников, Красава поселилась в доме Алексея.

Минул переполненный событиями месяц — бунт, ранение, поход за болото… Мишке было не до пацаненка, потерявшего со страха голос и, видимо, слегка повредившегося в уме, но усилия Красавы, похоже, не пропали втуне. Постепенно с лица Саввы начало сходить выражение испуга, а однажды вечером Мишка услышал, как Алексей говорит матери: «Молодец Красава, истинная волхва растет! Саввушка-то мой улыбнулся сегодня! Бог даст, заговорит скоро».