Андрей Марченко - Революционная сага

С кружкой кипятка и пачкой чая Рихард вернулся к столу. Сел напротив Лехто, стал будто бы от безделья разглядывать пачку чая.

Прочел на ней:

— "Уже купец 20 лет купец Епифанов отбирает лучший чай! Лидер на рынке чая!" — Геллер фыркнул. — Угу, уже двадцать лет купец Епифанов отбирает лучший чай, а что остается — продает у себя в лавке! Лидер на рынке фуфла! Да, соглашусь: у него шмурдяк матерый, но это не чай. Чай так не пахнет, это какая-то смесь махорки, дубовых листьев и непонятно чего. Впрочем, нет. Мне рисуются поля Индии, засаженные чаем. Трудолюбивые индусы по веточке собирают чай на плантациях. И тут появляется агрегат купца Епифанова! Он рубит под корень чайные кусты, амброзию, которую не успели выполоть, или что там у них в Индии растет. Ну а если попадется зазевавшийся индус — тем лучше! Меньше конкурентов.

Колдун откровенно хохотнул:

— А вы далеко пойдете… Если, разумеется, пойдете со мной… Иначе дойдете лишь до первой стенки. Рихард, вы мне определенно нравитесь…

Геллер кивнул, дескать: ну да, как это я могу да не нравиться

Если бы в окно комнаты кто-то бы заглянул, то подумал, что за чашкой чая встретились два друга. Но солдаты из разбитого эскадрона старались держаться от Лехто подальше. Да и если бы все же заглянули — так бы не подумали. Они знали: у Лехто нету друзей. Просто быть не может.

Меж тем, Лехто продолжил:

— Коль вы уже у меня в плену, и пока не расстреляны, я хотел бы с вами побеседовать.

— Валяйте… — Геллер зевнул и поправился. — К вашим услугам…

— Может быть, вы смогли бы работать на меня. Пока мне нужен человек, который бы, к примеру, бы занялся обучением новобранцев, коль скоро такие появятся. Стрельбы, муштра… Я слышал, что муштра повышает дисциплину войска. Затем надо обеспечить фураж лошадям, питание личному составу, квартиры…

— Этим занимается квартирмейстер. — возразил Геллер.

— Вот! — оживился колдун. — А я даже этого пустяка не знаю. И войско у меня на самообеспечении, то бишь на грабеже!.. Кто-то должен этим заниматься. Разумеется, со временем, вы подберете себе помощников. С ростом армии будут расти ваше звание и награды… Как вам такое предложение?

— Признаться, никак…

— А по какой причине, разрешите узнать?

— Разрешаю… — кивнул Геллер. — Я не люблю диктаторов. А вы метите именно на эту должность — видно за версту. Есть определенный тип людей, кои стремятся к власти исключительно ради желания покомандовать. Им нравится, когда люди маршируют строем, роют ямы, кои абсолютно никому не нужны. Конечно, сейчас вы скажете, что будете совсем иным диктатором… Просвещенным…

— Ну да. — улыбнулся и кивнул Лехто. — Вы даже не представляете насколько иным.

— Хорошо хоть не отказываетесь, что метите в диктаторы. Но дело не в маршах и кордебалете на плацу. Я сам был в армии, и лично ходил строевым шагом там, где это никому на самом деле не надо. Всякая диктатура трещит по швам, когда умирает диктатор. И кровь льется по полам дворцов так, что поднимаются ковры, паркет пучит. Зачастую это кровь непричастных, тех, кого убили просто так, на всякий случай. Я не люблю, когда убивают тех, кто стоит в стороне. Это неспортивно.

— О-о-о… — улыбнулся Лехто. — Кто-то, а уж вы точно не будете в стороне. Вы будете главным претендентом… Впрочем, смею вас успокоить: эту проблему я решу. Я буду жить вечно.

Геллер скривился:

— С вами опасно иметь дело, вы определенно безумны. Слушайте… У меня к вам будет встречное предложение. Я не убиваю вас, а вы — меня. Мы расходимся в разные стороны, и я даже убираюсь из этой губернии. Поверьте — вам это предложение выгодно, так как ордер на ваше убийство я уже получил.

— Наверняка задаток тоже получили? Как я могу поверить в вашу честность?

— Я авансов не беру! — с гордостью ответил Геллер.

Но в ответ колдун улыбнулся:

— Вы осознаете, что, будучи у меня в плену, вы мне же угрожаете.

— Не угрожаю, а честно предупреждаю. Конечно, если я убью вас прямо сейчас, то я несколько рискую. Но, в конце концов, я же беру деньги за риск.

— И как вы себе это представляете? — спросил колдун, все так же улыбаясь.

Геллер улыбнулся в ответ:

— Я пока над этим не задумывался. Но раз я убил человек заточенным карандашом. Если хотите, могу продемонстрировать.

В ответ колдун покачал головой:

— С вами определенно интересно разговаривать. Знаете, приелась эта деревенщина. Так и быть, я расскажу, зачем мне нужна власть.

— Абсолютная?

— А как иначе… Впрочем, нет… Оставим пигмеям Африку, а эскимосам — Чукотку, или где они там обитают… Пусть только не посягают на мой мир. Да и что толку будет с их потуг? А вот тех, кто может меня потревожить, следует пацифицировать. Вы не поверите, но я бы предпочел жить в каком-то тихом замке, не беспокоиться о дне завтрашнем. Не просто не думать, что мне кушать в день грядущий, а так чтоб мне готовили эту самую еду. Чтобы я не боялся, что обезумевшие крестьяне придут ко мне делить мои пробирки и мой рояль. Хочется спать, сколько надо, а не сколько придется. И чтоб над твоей головой не бегали дети. А еще бы хотелось, чтоб хоть часть дел выполнял не я. Чтоб, положим, все доступные в районе девственницы ежемесячно сдавали кровь — хотя бы по пять унций. Я так думаю, кровь разных девушек будет обладать различными магическими свойствами…

— А я думал, вы ее на колбасу пустите, кровяную…

Но, пропустив мимо ушей реплику Геллера, Лехто продолжал:

— …Чтоб можно было отправить одну экспедицию на поиски Грааля. Другую — изловить Кракена или Левиафана.

— То есть видите себя в роли абсолютного, эпического самодура? Этакий современный Царь Горох, требующий на обед заячье сало? Дурацкое зрелище.

— Самое дурацкое зрелище, которое я доселе видел — это одноногий на катке. Все остальное — более или менее терпимо.

— Вас низвергнут.

— Кто? Ваши друзья-массоны? Но они безумно далеки от народа. А народ меня будет любить. Вы знали Костылева?..

— Это кто?

— Человек, от которого мне в наследство достался этот отряд. Я его убил пару недель назад. Совершенно никчемная личность, но многое он понял интуитивно. Наша земля — это не Европа, и тем паче — не Азия. Не Евразия, как говорят некоторые, и путь наш не особенный, ибо подобное в истории уже было. Мы — Византия. И народ здесь стерпит казни, глупости правителя. Только глупости должны быть как раз эпическими — длинной в несколько лет, в сотни верст, казни — пышными, чтоб кровь рекой…

— Многовато философии…

— Согласен. На неокрепшие умы истина действует не всегда адекватно… Я дам вам время обдумать мои слова. Тем паче, что меня ждут дела государственной важности.

— В сортир припекло, что ли? — ухмыльнулся Геллер.