Андрей Марченко - Революционная сага

Но что-то подсказывало Лехто: и там результат поиска окажется нулевым. Все гораздо проще… Или намного сложнее.

Колдун еще раз посмотрел на тело, лицо. Открытый рот. Застывшие глаза смотрели куда-то за спину Лехто. На всякий случай колдун обернулся и проследил за взглядом. Нет, обыкновенный побеленный потолок.

Взгляд вернулся к покойному.

Глупое выражение лица, — подумал Лехто, — что для умершего скорей нормально. Еще никого смерть не сделала умней. Разве что — чужая… Да и то — не всегда.

Лехто обыскал карманы, быстро и довольно небрежно. Нашел бумажник, проверил его содержимое не взяв ничего, вернул на место. Похлопал по карману, дабы не топорщилась материя.

Поднялся на ноги. Может, еще минута, несколько секунд, и ушел бы из аптеки. Конечно бы не покинул город — стал строить планы, перетрусил бы аптеку, дом Тубро, весь город от подвалов до чердаков, а если нужно и в обратном порядке.

Но вдруг Лехто заметил: после обыска рукав на правой руке аптекаря задрался. Открылись какие-то линии. Там было что-то нарисовано, или написано. Носком ботинка Лехто задрал манжету. Действительно, нечто странное, неожиданное. Колдун присел, чтоб рассмотреть лучше. То были не картинки, ни слова любви. Татуировка злая, пороховая, сделанная, вероятно за сущие копейки, но на совесть. Такая сойдет с руки только вместе с кожей.

Две буквы и шесть цифр — на первый взгляд совершенно бессмысленных. Но порой именно такая хаотичность защищала вещи неимоверно важные. Именно те, что были предметом поиска.

Удача и облегчение было столь большим, что Лехто не удержался от хвастовства. Сделал это способом необычным, но единственно возможным для себя. В само деле — не хвастать же этим перед солдатами или вовсе ни в чем не повинными людьми? Они не поймут, да и потом их надо будет уничтожить как тех, кто знает лишнее…

…Через несколько минут выражение лица у аптекаря сменилось с глупого на глупо-удивленное. Он огляделся вокруг, посмотрел сквозь отверстие в левой руке, правой рукой ощупал рану на горле. И только после этого взглянул на Лехто.

— Прости, что отвлекаю тебя от дел в небесной канцелярии… — проговорил тот. — Но там, наверняка сейчас многомильные очереди и жуткая скука. Я лишь хотел сообщить тебе, что я хоть и не достиг цели, но близок к искомому.

…И назвал две буквы и шесть цифр.

Тубро вздрогнул. Пусть потом и сделал потом вид что ему смешно, но Лехто уже понял, что он не ошибся.

— Так что тело твое да станет прахом, но покоя твоей душе не видать. А теперь можешь отправляться куда пожелаешь…

И глаза покойного устало и медленно закрылись.

Но лишь на секунду.

Очи Тубро изменились. Зрачок на правом глазу стал большим, затуманился и остановился, задумчиво глядя куда-то за спину Лехто. Зато левый осмысленно смотрел колдуну в глаза. Чересчур осмысленно.

Лехто начертал в воздухе знак, разрешил:

— Говори…

И мертвец заговорил:

— Сегодня — мне, завтра тебе. Ты упиваешься своей силой, ты решил, что ты охотник. Но твои часы уже отмерены, твое имя уже занесено в последний список. Пока оно в конце, но так будет не всегда. Они уже идут…

В ответ на пророчество Лехто рассмеялся:

— Ты всегда был посредственным прорицателем. Настолько посредственным, что проморгал собственную смерть. И кто бы не явился ко мне — думаю, я смогу выиграть… А ты… — Лехто подумал с полминуты, и щелкнул пальцами. — Изыди!..

Потом хозяин постоялого двора говорил, будто он первый догадался, что в том человеке не все ладно. Ну, разумеется кроме аптекаря. Так ведь аптекарь-то мертв, а убил его тот самый заезжий с саквояжиком — это к бабке не ходи.

Если говорить серьезно, то в городе то и дело появлялись группы людей с оружием, про которых «банда» — самое то слово. Порой, банд таковых имелось несколько, иногда они пересекались, резали друг друга, перестреливались. Раз даже палили из орудия. Разумеется, при этом гибли и мирные люди. Но всегда эта смерть была обычной, и все чаще быстрой — росчерк сабельного удара, пуля из трехлинейки.

Но чтоб кого-то перед смертью мучили, да еще это не прятали — такое было внове.

И вот, когда перед ужином в постоялый двор вернулся колдун…

Да, собственно говоря, все тогда поняли: уже что-то случилось. Все: начиная от упомянутого владельца до мальчишки, что чистил постояльцам обувь. Да и как тут не понять.

Лицо и костюм Лехто были в крови. Колдун не был с ног до головы в ней, как потом гласили слухи. Имелись только некрупные пятна. На пиджаке и брюках они были заметны только с близкого расстояния. Лучше их было видно на рубашке и на лице, которое вроде бы и вытирали но не то чтоб хорошо. А вот руки были окровавлены довольно сильно.

Сначала хозяин подумал, что с постояльцем случилось несчастье — напали ли гопники, порезался ли он об стекло. Поэтому владелец заведения проявил деятельное участие — прислуживал гостю в умывальной.

Но по мере того как смывались пятна, выяснялось, что кровь была чужая. У постояльца не имелось ни одной раны.

— А скажите, любезнейший… — спросил колдун, уже вытирая лицо. — У вас в волости, уезде имеется банк?

— Банк? — перепросил владелец гостиницы.

— Ну да. — кивнул Лехто. — Это такое заведение, где люди хранят свои деньги, другие ценности…

Хозяин улыбнулся:

— Чудно, что вы об этом спрашиваете. Банк даже у нас в городе был. да закрылся год назад. Даже более того… Летом и закрылся — то ли на Петров то ли на Успенский пост…

— Не выдержал революционных будней? И хороший банк был?

— Да где там хороший! У него-то и при царе дела шли неважно, а как февральская ударила, так вообще вкривь да вкось…

— А другие банки имеются?

— Вам понадежней, или… — хозяин перешел на вкрадчивый шепот. — …для дела?

Собеседник улыбнулся и ненадолго задумался. Хозяин думал — эта банда сейчас на мели и хочет быстро заработать. Но ошибся.

— Самый надежный… В каком бы хранили свои деньги вы.

Лицо хозяина стало пунцовым:

— Да я и так храню… Банк в Зеелове… Там охрана — что надо. Такой даже Мышковскому не взять!

— Благодарю за ценный совет…

Хозяин кивнул: дескать не за что. Предположил:

— Я так понимаю, вам готовить надобно ужин, постели?..

Лехто покачал головой:

— Нет, мы не можем терять. Уходим прямо сейчас.

…Действительно — упылили не глядя на сгущающиеся сумерки.

И когда стук копыт затих вдали, хозяин двора выдохнул с облегчением.

…Музыку услышали издалека.

Оркестр, как для провинциального городишки играл довольно стройно. Пока кампания шла по улицам, исполнили "Прощание славянки", за ним «Варяг». После ударили чопорный марш «Седан».