Андрей Бондаренко - Славянское реалити-шоу

– Что – это всё? Что – преднамеренно? – Санька непонимающе округлила глаза.

– Да всё! Задумали всякие разные сволочи: одни – с большими звёздами на погонах, другие – с очень толстыми кошельками в карманах, свои бесконечно важные эксперименты. Задумали и успешно осуществили…. Рванули какую-то жутко секретную гадость, а теперь очень внимательно наблюдают за несчастными подопытными кроликами, за нами, то бишь. Иначе для чего беспилотные самолёты, оснащённые телевизионными камерами, чуткими микрофонами и всякими измерительными приборами, кружат здесь целыми пачками, сутки напролёт? Для чего, я вас спрашиваю? Молчите, уважаемые мужчины и женщины? Вот то-то же! Да и коварное похищение Петра Нестеренко – полностью вписывается в эту версию. Органично так вписывается, как принято говорить с голубых телевизионных экранов…. Раз у него рука увеличилась в размерах, значит, уже пошла мутация всего организма. Это что означает?

– Что? – зачарованно выдохнула Галина, восхищённо уставившись на Емельяна и удивлённо приоткрыв рот от всего услышанного.

– А то, что уже можно его забирать, родимого!

– Куда – забирать?

– Туда. В закрытые, тщательно охраняемые, и жутко секретные лаборатории. Анализы брать всякие, проводить развёрнутые и широкомасштабные исследования, – говоря всё это, Емельян продолжал умело подшивать прохудившийся валенок, причём излагал он свои нестандартные мысли совершенно равнодушным голосом, словно бы рассказывал о давно известных и скучных вещах, например, о позавчерашней погоде.

– Фигня полная! Глупость очевидная! – деланно и натянуто рассмеялась Санька, вопросительно покосившись на мужа.

Егор прокомментировал версию Пугача очень и очень серьёзно:

– Теоретически, конечно, так могло бы быть…. Только больно уж заумно и нелогично получается. Зачем, спрашивается, устраивать это шикарное реалити-шоу, о котором знает почти вся страна? Выбрали себе небольшой населённый пункт, расположенный в пустынной местности, рванули свою гадость, объявили санитарный карантин, тщательно огородили пострадавший кусок земли…. На этом и всё: наблюдай за оставшимися в живых сколько душе угодно! Не обязательно для этого и мирное население облучать, достаточно хлопотное это дело: родственники «подопытных кроликов» могут бучу поднять на Большой Земле, подключить ушлых корреспондентов и упорных журналистов…. Зачем в таких мутных делах – лишний шум? Гораздо проще собрать из колоний всяких одиноких зэков, закинуть их военными самолётами на безлюдную Чукотку, где и обустроить – без спешки и суеты – секретный научно-исследовательский полигон…. Опять же, наличествует непонятный сбитый вертолёт – без полётной карты. Причём, у мёртвого пилота в кармане были обнаружены французские папиросы…. А этот долбанный диверсант с иностранным акцентом и узкими глазами, который хотел нас всех положить из американского гранатомёта? Он-то здесь с какого бока? А? Нет, господа-славяне, непросто здесь всё, ох, как непросто!

– Да я и не говорю, что оно – как дважды два! – аккуратно поставив подшитый валенок на пол, согласился Емельян. – Но пахнет от всего произошедшего чьими-то нехорошими и жутко секретными экспериментами, определённо так – пованивает…

На следующий день Егор и Санька надумали отправиться домой, то есть, к родимой пещере. Пугач и Галина решили проводить их до моста через ручей. Женщины налегке, по прочному насту, ушли далеко вперёд, весело переговариваясь о чём-то своём. Мужчины же, гружёные вещмешками, пристроив лыжи на плечи, неторопливо шагали следом за верными подругами, изредка перебрасывались короткими и ничего незначащими фразами.

Наконец, Емельян, смущённо отводя глаза в сторону, решился на вопрос, который, очевидно, уже давно не давал ему покоя:

– Ты, командир, главное не обижайся. Я всё же спрошу…. Ты только в голову не бери ничего лишнего. Если не захочешь, то и вовсе ничего не отвечай. Можешь даже облаять меня – самыми последними словами…. Главное, не обижайся! Лады? Так вот, тебе не показалось странным, как Александра себя вела? Ну, тогда, когда я излагал свою версию – об изощренных, заранее спланированных экспериментах? Очень уж сильно она рассердилась, как будто я важную и страшную Государственную тайну, предназначенную только для ушей избранных, сделал общенародным достоянием…. Что скажешь на это?

Егор тоже старался не смотреть на собеседника. Те же самые мысли одолевали его половину прошедшей ночи, не давая уснуть. Глупые, на первый взгляд, мысли, крамольные, беспочвенные, бредовые…. Но больно уж неадекватно отреагировала жена на откровения бывшего атамана. Да и не только рассердилась тогда Санька, нотки липкого страха недвусмысленно сквозили в её голосе. Причём, страха не перед тем, что неведомые экспериментаторы используют их всех в качестве пошлых подопытных зверьков, а перед тем фактом, что кто-то посторонний догадался о сути происходящего…. Тяжело вздохнув, он неопределённо пообещал:

– Поговорю я с ней по душам. Потом как-нибудь, уже после праздников…. Хотя, может быть, Емельян Иванович, всё это нам с тобой только показалось. Привиделось, иначе говоря…. Или, например, просто имеет место быть нестандартная психическая реакция женского организма на сильнейшее переохлаждение: слишком долго Сашка тогда провела под снежным завалом, вот и стала неадекватно реагировать на всякие непонятные вещи и события. Бывает, брат…

– Бывает, – покладисто согласился Пугач.

Когда перешли по мосту через замёрший ручей, Егор неожиданно скомандовал:

– Девчонки, стойте! – приблизившись к ним, пояснил: – Вы нас здесь подождите чуток, можете пока развести костёр. Вон – сколько шикарного хвороста лежит на берегу! А мы с Емельяном пройдёмся немного, присмотримся к разным следам…

Медленно и осторожно, не снимая пальцем со спусковых курков, они двинулись к месту, где вчера был замечен снегоход неизвестных похитителей. На всякий случай, раз в минуту, Егор подносил к глазам мощный бинокль, тщательно осматривая окрестности. Но вокруг всё было спокойно и ровным счётом ничего подозрительного не наблюдалось: лишь задумчивые белые снега, местами густо покрытые следами етти и прочих местных зверушек, густой прибрежный кустарник, да звенящая зимняя тишина…

– Ага! – Егор поднял руку вверх. – Вон они – следы от мотосаней!

Неторопливо, с опаской, они подошли к свежим следам – двум ребристым полосам от широких гусениц, поверх которых отпечатались две узкие сплошные полосы – следы от прицепленных сзади лёгких саней.

– Ну, куда теперь? Направо? Налево?

– Направо! – Егор уверенно махнул рукой. – В той стороне Петро и шарился вчера!