Вадим Леднев - Выстрел в водопад

— Открывай тетя! — орал Марек. Не видишь что ли?.. Свои! — и совал к её глазам, отделенным от них заиндевевшим стеклом, институтское удостоверение. Наконец, она узнала их и открыла дверь. Друзья ввалились в тамбур. Стеклянные двери на глазах зарастали льдом.

— Ну что уставилась, родная? — спросил, грубый с мороза, Марек. Не видишь, люди чуть не замерзли на хрен?! Там на градуснике столбика не видно, минусов не хватило!

— О господи боже! — женщина вдруг начала крестится. О господи, светопреставление, какое! О господи, боже ты мой!

— Не проснулась, что ли? — поинтересовался Марек, проходя мимо нее и открывая внутреннюю дверь стеклянного тамбура. Стуча замерзшими, до деревянного состояния, подошвами, они вошли в вестибюль. Поднялись на третий этаж, к Илье в комнату, не раздеваясь, уселись за стол.

— Батареи-суки, чуть теплые, — говорил Марек, прижимая к чугунным гармошкам замерзшие руки. Слушай! — вдруг встрепенулся он. У тебя ж спирт есть. Давай-ка разведём. Согреться надо, зубы аж стучат! И пожрать, что-нибудь надо… хаванины, какой-нибудь! Есть?

— Пожрать? — удивился Илья, его быстро растущим потребностям. Может тебе ещё и женщину привести?

— Ха! — Не стал возражать Марек. Можно и женщину… Требование одно, чтоб была горячая, как батарея! Не как эта батарея! Давай спирт скорей, а то ва-аще замёрзну, на хрен!

Илья открыл заветный сейф и извлек оттуда пятилитровую бутыль, почти доверху заполненную спиртом. Также достал мерный цилиндр, а Мареку вручил стеклянную воронку:

— Держи, я буду наливать.

Жидкость, весело журча, полилась в цилиндр.

— Больше, больше лей! — приговаривал Марек, контролируя процесс. Этим, и кошку не согреешь!

Наконец, спирт был разведён. Илья достал из тумбочки заветные сухари, налил дистиллированной воды для запивания.

— Как древние греки! — с восторгом сообщил Марек. Ну, за что пьём, друг Илюха?

— Тост сейчас у нас один: чтоб чертовщина эта поскорей закончилась!

— Да! За это стоит! Ну, давай! — Марек, первым ахнул свой стакан. Передернулся, захрустел сухарём.

Илья вертел стакан в руках — всё ни как не мог решиться:

— Тёплый… собака!

— Ничего, ничего, — подбадривал его Марек, — зато сразу согреешься!

Наконец Илья выпил. Скривился от гадкого вкуса свежеразведенного спирта и сразу же припал к стакану с водой.

— Первый надо без воды, — поучал Марек, — чтоб до костей продрало!

Некоторое время, они молча жевали сухари.

— Я тебе вот что скажу… начал, наконец, Марек, но тут в дверь постучали — Кого там ещё, черти?!.. Собрались, называется, друзья в кои веки, чайку попить.

Илья, открыл дверь и обалдел. На пороге стояла Анюта, собственной персоной. В ватной фуфайке поверх белого халата. В правой руке она держала маленький, электрический фонарик. Илья с удивлением сообразил, что за всеми перипетиями последнего часа, он совсем забыл о своей несчастной любви. Анюта смерила его настороженным взглядом (Илья все еще был в застегнутом на все пуговицы пуховике, только шапку и перчатки снял), затем спросила:

— Можно войти?

— О! — заорал за спиной Ильи, Марек. А вот и женщина! Я не разочарован. Какими судьбами к нам, Анна Ивановна? Садитесь к столу. Откушайте, чем бог послал, — он потряс мешком с сухарями. Отпейте также…

— Надо же! — удивилась Анюта — И этот здесь. Сладкая парочка! Что бы ни случилось, они будут сидеть и пить!.. Алкаши!

— Да, действительно, что же мы сидим? — сказал Марек — Теперь, в присутствии дамы, мы будем пить только стоя!

— Трепло! — с выражением сказала она.

— Ой-ой! Фу ты-ну ты! — сделал вид, что обиделся, Марек. А чего пришла-то к трепачам и алкашам?

— А я не к тебе пришла.

— Ну ладно всё, — вмешался, дотоле молчавший, Илья, — хватит пикироваться!

— Она первая начала обзываться! — пожаловался Марек, делая обиженную рожу.

Анюта пожала плечами и, повернувшись к Илье, спросила

— Ты хоть, можешь объяснить, что здесь происходит?

— Не только здесь! — сказал Илья, чрезвычайно довольный, что за объяснениями обратились именно к нему. Кратко, путано, неоднократно перебиваемый Мареком, он сообщил Анюте всё, что ему было известно. Впрочем, сведений этих только на краткий рассказ и хватало. Выслушав его, Анюта опустилась на стул и уронила лицо в ладони. Илье стало так жалко её, что захотелось обнять за плечи, погладить по голове, сказать на ушко какие-то ободряющие слова, способные хоть как-то утешить, успокоить…

— Вот беда-то, какая! — сказала она, совершенно убитым голосом — А я на завтра, на стрижку записалась… в три часа… Что уставились? Лучший мастер в городе. К нему фиг пробьешься! А вечером в сауну собирались. Теперь, наверное, никто работать не будет…

«Тьфу ты!.. удивленно подумал Илья, — кругом непонятно что творится, а она о причёске! И с кем это, интересно, она в сауну собралась?»

— Сочувствуем! — влез из своего угла Марек. Мне вот завтра, к зубному назначено. К девяти. Между прочим, лучший стоматолог района! — причём по его тону невозможно было понять, серьёзно он говорит, или издевается. Талончик могу показать, — добавил он, увидев сомнение на лицах слушающих. И даже пошарился в карманах своего чёрного пальто.

— Как вы думаете, завтра это закончится? — спросила Анюта, словно речь шла о внеплановом отключении горячей воды.

— А тебе во сколько к парикмахеру? — участливо спросил Илья.

— Я же сказала, в три, — недоверчиво ответила она.

— Как думаешь, — обратился Илья к Мареку, — к трем закончится?

— Обязательно! — без тени сомнения отозвался тот. Я даже думаю, к двум тридцати им надо управиться, чтоб кое-кому успеть до парикмахерской добежать.

— Дурак! — констатировала Анюта, хотя уже с трудом скрывала улыбку. Оба дураки!

— Правильно, — согласился Марек, — зато веселые! Веселые юродивые, всяко лучше мрачных. Ребята!.. предлагаю выпить! Чтоб не раскисать!

— Давайте, — поддержал его Илья — Аня, ты будешь?

— Не знаю… Анюта с сомнением покосилась на стаканы и цилиндр с характерно пахнувшей жидкостью, — а что вы пьёте? Спирт?

— Естественно спирт! — хихикнул Марек. Спиритус вини! Что тут ещё можно пить? Мы же в химическом институте работаем, как-никак.

— Фу, гадость! Ну, каплю, если только, чтоб нервы успокоить.

Достали ещё один стакан. Марек быстренько разлил. Чокнулись молча. Выпили.

— Какая гадость! — отдышавшись, повторила Анюта. Ф-ф-у, как вы её пьёте?

— Так же как и ты, — пожал плечами Илья, — морщимся и пьём.

— А едите что? — она взяла двумя пальцами со стола сухарь, оглядела его со всех сторон и брезгливо положила на место. Он же мышами объеден!

— Сама ты, мышами… возразил Илья. Это, наверное, Степановские дети ели.

Просто все белые сухари уже кончились, остались только чёрные.