Татьяна Апраксина - Порождения ехиднины

- Ха, - усмехается Алваро, который на самом деле изо всех сил старается вести машину плавно, как только может. - Захочу - въеду вот в этот грузовик. Ты не знаешь, к кому в руки попался. А я тебе все припомню. Это моя Паула, ясно тебе?

- Твоя, твоя, - соглашается Максим. - Но ей нужно кого-то опекать, кроме детей и мужа, она так успокаивается, а тебя не было. Кстати, если тебя это утешит, я влип куда хуже, чем ты думаешь. Паула теперь знает, где я держу свой запас гуараны.

Алваро пытается возразить, что кабинет заместителя по внешней безопасности - охраняемая территория, потом вспоминает, что Паулу-то пропустят куда угодно.

А потом вспоминает, что он за рулем и смеяться, стучась головой об этот руль, ему сейчас нельзя.

- Гуарана тут растет, на севере. Тоже мне, сокровище. Ты еще матэ и тростниковый сахар заныкай в сейф.

- Вряд ли, - вздыхает Максим, - Паула поедет за ними на север. Даже если очень попросить. И вряд ли я ее отпущу. Алваро, я тебя кое о чем должен предупредить. Ты мне будешь помогать разбираться, и если хоть кто-то узнает, в чем именно...

- Я уже понял, - говорит Алваро. - Я уже понял, что я здесь не как шофер или секретарь, а как... - он думает и выговаривает: - член семьи. Потому что я могу не отвечать, если спросят.

Максим смотрит в экран, а кивок изображает левой рукой. Очень такое... журавлиное движение.

На парковке для посетителей почему-то почти пусто. То ли у тех, кому нужно в полицейское управление, редко есть машины, то ли жители столицы не любят здесь парковаться, то ли день удачный. Или время.

- Ты со мной, - говорит Максим. - И, если что-то заметишь, а до выхода оно ждать не сможет, пошли мне сообщение.

В 8:25 в полиции сотрудники уже кишмя кишат. А, вспоминает Алваро, это я в корпорации избаловался, это у нас рабочий день начинается по-европейски, не раньше 9, а у Франческо и компании - вообще не раньше 14. А здесь с 6 или 7, зато с 12 до 15 - перерыв, потом еще 3 часа на работу, и все. Говорят, в Толедо тоже так, и на юге Винланда, и в Африке... а в корпорации вместо этого кондиционеры в каждом углу.

Госпожа следователь Анна Суарес, полтора с небольшим метра разнообразных оттенков кофейного цвета, сначала гневно привстает в кресле, а потом поднимается, будучи очень любезной. Слегка близорука - щурится и шею тянет, не различила, кто к ней пришел вне графика и вошел без стука. Как разобралась, так сразу превратилась в гусыню.

Что ж она очки не носит... неловко? А может и хорошо, что не носит. Потому что Максим ей врет и Алваро это видно, а ей наверняка нет. Врет как на работе, объясняет, спокойненько так, что в ходе текущего расследования обнаружилось, что за одним из детей сотрудников корпорации некоторое время следили - и вообще выглядело все это нехорошо. Кое что из виденного навело Максима на мысль о Докторе Моро, а потому он хотел бы поговорить с кем-то из следователей и обязательно ознакомиться с материалами дела, потому что если его выводы подтвердятся, то целую ветку расследования можно будет просто закрыть и сосредоточиться на более перспективных вариантах.

Сидит, чуть ладонью поводит. Свеженький такой, разве что на сгибах не хрустит. Не вписывается в кабинет: здесь все что не дешевый, уже выстарившийся пластик - то дешевое полированное дерево, поцарапанное и залапанное. Папки - и те какие-то захватанные, с обмятыми корешками, с пятнами на наклейках. У самой госпожи Суарес такой вид, будто она только что поднялась из спортзала, а там впахивала на тренажерах прямо в своем костюме. Пахнет спитым кофе, окурками, залитыми водой и настоявшимися до бурого цвета, подгоревшим хлебом от стоящей на подоконнике мини-печки. Рабочая, в общем, обстановка...

Когда-то давно Максим перевел для Алваро очередную шутку - о женщине, у которой от постоянного вранья глаза сошлись к переносице. Глупости. Они от постоянного вранья расходятся от переносицы и стремятся спрятаться за ушами. Госпожа офицер Суарес являет тому наглядный пример. Дело она отдавать не хочет: говорит, запрещено. Ага, запрещено - одному из высших руководителей филиала корпорации? Взятку вымогает - не может быть, не дура же она? Копии снимать и то не стремится как-то: секретность. Интересная у них тут секретность - сначала восемь интервью у Доктора Моро взять позволили и по всем каналам прокрутили, а теперь ни-ни, великая тайна.

Так, стоп. А зачем Максиму сейчас материалы по Доктору? Ах, это он мне полчаса назад угрожал, вполне всерьез - мол, застрелю и скажу, что так и было. А у него самого основная версия... э... а... я сейчас этой неперелетной гусыне все перья повыщиплю, если она все срочно сама не принесет!

- Госпожа Суарес, - журчит Максим, - я, признаться, вас не понимаю. Вернее, я вас прекрасно понимаю, но почему вы не сказали мне сразу? Ваш непосредственный начальник запретил вам выдавать материалы - он был в своем праве, а вы не можете нарушить его распоряжение. Ну так скажите мне, к кому мне обратиться, чтобы этот приказ отменить - я во всем полицейском управлении знаю только господина Аболса да нескольких сотрудников отдела по расследованию убийств.

- К нему самому, к капитану Дельгадо - ну или к господину Аболсу, коль вы к нему вхожи. Я без их распоряжения не могу вам ничего выдать.

- Госпожа Суарес, - любопытствует Максим, смакуя поданную газировку со льдом. Алваро с удивлением вертит свой стакан: стерильный, как из автоклава и скрипящий под пальцами. Напитки приносила секретарша. - А как вышло, что эксперт по делу выкинул старшего следователя, ведущего дело, через перегородку в общую комнату?

Если бы глаза госпожи Суарес могли, то они бы сбежали с ее лица вообще, как в рисованном фильме. И зарылись в узел волос на затылке. И засели бы там, подрагивая.

- Доктор Камински - превосходный специалист, - цедит она, - Но отличается вспыльчивым характером. А капитан Дельгадо не всегда сдержан на язык, особенно когда устает.

В переводе "наш капитан обругал нашего психолога, а психолог в ответ пробил им стенку. И дело это настолько обычное, что даже не вызвало шума". Вроде и правда. А все равно вранье.

- А что на сей раз сказал капитан Дельгадо доктору Камински?

- Не знаю, - врет офицер Суарес. - Какую-нибудь грубость, как обычно. Капитан Дельгадо иногда так шутит, что не знаешь, дать ему пощечину или выброситься в окно. Все давным-давно привыкли. Иногда ему действительно дают оплеухи или кидают через стену. Господин Аболс в курсе особенностей характера лучших сотрудников. Выйдет из больницы, извинится, капитан извинится. Да и Камински остынет.

И опять врет. Не остынет их эксперт, что-то там посерьезнее грубой брани проскочило.

- А где сейчас доктор Камински?

- В Веракрус де Санта-Мария, - любезно сообщает офицер Суарес. - Это на плоскогорье. По личному распоряжению господина Аболса. У них там свой маньяк объявился. Как говорит господин Аболс, плоды просвещения.