Татьяна Апраксина - Порождения ехиднины

А вот это как раз глупости, на которые можно купиться только в такой глуши. Доктор Камински - гражданский специалист. Иначе бы Дельгадо не проглотил, фигурально выражаясь, все эти осколки в собственной спине, а применил бы административные меры. Но при разбирательстве с гражданским лицом всплыли бы и те слова, которые Дельгадо сказал, прежде чем пробить стену, и, что важнее, причины, по которым он их сказал. Доктору Камински тоже пришлось бы солоно, но доктору Камински светил бы срок на общественных работах за хулиганство и членовредительство, что всегда пожалуйста, а вот карьера Дельгадо на том могла и закончиться.

Господин Аболс решил проявить гуманизм и отправил Камински к пернатому змею на рога, а Дельгадо - в госпиталь корпорации, по знакомству. Доктора Камински к господину Аболсу не пустили - ни лично, ни по телефону. Их высочество Карл Первый Флорестийский, наместник герцога Сфорца во Флориде, счел, что и служебная командировка - по делу, а не для составления фоторобота и психологического портрета фетишиста, ворующего носки с веревок - предельная милость. Так что нечего, нечего...

Но если уж работать, то и обстановка должна быть рабочей - в пределах плоскогорья, дождя и местного идиотизма. Сухо, тепло - и так далее.

И тихо. Главное - тихо.

- Давайте, - говорит Кейс. - Марш к начальнику за разрешением и ко мне с ключами. Мой чемодан в багажнике. С кроватью можно разобраться и потом, но до вечера - обязательно. Чем быстрее я начну, тем быстрее я уеду.

Кровать - это необходимость. Когда работаешь больше суток подряд, качество падает. Нужно спать. И предмет должен быть перед глазами, иначе забудешь.

И только лежа можно пользоваться ноутбуком больше десяти часов подряд. Все остальные позы - себе дороже. Не исключено, что господин Дельгадо скоро поймет, почему, если уж нельзя постелить на полу в участке коврик (почему нельзя? несолидно, видите ли) - то не нужно хамить сотрудникам после того, как они очень долго и чинно сидели за обычным столом на обычном, даже не эргономичном от слова "совсем" стуле. Поймет на своей шкуре. Может быть, тогда и напольные коврики для сотрудников войдут в обычай.

- И да, - вспоминает Кейс, - у вас тут наверняка можно купить лист. За это я заплачу, по такой погоде - даже по городской цене.

Лист коки - приятный мягкий стимулятор, не хуже хорошего зеленого чая, которого здесь днем с огнем не найдешь. Я раскатаю это дело, - думает Кейс, - я раскатаю этого урода в здешнюю тортилью. Или нескольких уродов, если это не серия. Я вернусь во Флориду через неделю-полторы максимум. Если повезет, даже раньше - но время еще есть. И Дельгадо станет не до ковриков, потому что если Аболс не откроет мне дверь, я ее взорву.

Если тебя просят вывезти средних да Монтефельтро на море - это вполне приятно. И Пауле отдых, и вообще... Конечно, нужно быть европейцами, чтобы купаться зимой в воде температурой +23, но оба довольны. Если тебя вдруг сдергивают с обоими корсарами назад, в корпорацию - это не трагедия, потому что на пляже отчаянно скучно даже с корсарами, а купаться куда приятнее в бассейне или во флоридском аквапарке. Корсары, конечно, обижаются - но слова "мама велела" пока еще имеют над ними магическую власть. Вот над младшим Антонио - уже не вполне, он на море ехать отказался. Тоже понятно: ему в тринадцать с книжкой и то интереснее, и если можно шариться по лабораториям и помещениям службы безопасности, так плевать на море, а уж вылазка в город...

Когда ты после сборов уединяешься в туалетной кабине и набираешь сообщение Максиму, желая узнать, что случилось, поскольку приказ возвращаться пришел по его линии, а не от Паулы и не от охраны да Монтефельтро, и узнаешь, что Антонио-младший пропал в столице, Антонио хочется оторвать уши. Пропадает он уже в четвертый раз: гуляет по Флориде, заводит знакомства, при помощи столичной шпаны измывается над охраной, а потом, когда ему звонит мать, объясняет, что он вообще-то эту охрану видит с крыши, как они суетятся, так что все под контролем, мама. Потом соображаешь, что если бы и в этот раз все было как раньше, никто бы не стал устраивать экстренную эвакуацию средних с пляжа.

Корсарам об этом, конечно, говорить нельзя. Но шестилетке Пьеро достаточно того, что мама велела, а вот одиннадцатилетний Франческо-младший - это ходячее наказание. Как взглянешь в эти анимационные огроменные глазища небесной синевы, так и понимаешь, почему его назвали в честь дяди. Только дядя уже вырос и отрастил хоть какую-то выдержку - а этот... Пубета... Пубертатный период, ага. Помноженный на характер. Глаза уже на мокром месте.

- Что-то случилось? - спрашивает для вида, кажется, а сам уже уверен: да.

- Ничего не случилось, - напоказ ворчит Алваро. - Ваш старший братец опять над охраной измывается. А нам отдуваться, потому что так по протоколу положено.

- И вот так всегда, - говорит кареглазый, как отец, Пьеро. Интересно, почему дети в этом возрасте так любят воровать у взрослых и фразы, и интонации? Невероятно же смешно звучит, когда такая малявка говорит тоном... чьим на этот раз? Кажется, синьора Анольери. Услышал, проникся, прибрал.

Младший Франческо молчит. Надул губы, отвернулся к окну и молчит. Вот тут сразу начинаешь верить в ту давнюю скверную историю с отцом Франческо-старшего. Почуял неладное буквально из ничего, из воздуха, из настроения Алваро что-то выловил. И трогать его - такого - и страшновато, и нельзя. Обычно детеныш ласковый, как котенок - все трое такие, старший только суховат, - но вот сейчас светится надпись "Руками не трогать".

- Так, - говорит Алваро. - Ничего не произошло, просто Антонио перегнул палку и все делается, как принято. Я ему не завидую, когда его найдут. Но наша задача сейчас какая? Не трепать нервы маме, хватит с нее одного Антонио. Так что возвращаемся, ужинаем, умываемся - и смотрим телевизор. - Под присмотром гувернанток и прочего персонала, который понатащили да Монтефельтро, но из гувернанток эти пираты веревки вьют. - На маме не виснем и подать ее срочно со сказками и колыбельными не требуем. Договорились?

- Телевизор? - подпрыгивает Пьеро. Им обычно вместо телевизора включают что-то приличное, детские фильмы и образовательные передачи, но тут можно сделать исключение. - И новости?

- И новости, само собой. - И откуда у шестилетнего ребенка из такой семьи неугасимая страсть к сводкам происшествий, репортажам о катастрофах и преступлениях?..

- И про маньяка?

Пресвятая Дева, когда успел просочиться-то? К охране в машину залез, что ли? Какая сволочь пустила все эти гнусные репортажи средь бела дня? Да от них же тошнит почище чем от лекарств...