Энн Бенсон - Дневник черной смерти

— Если мы не сможем задержать ее, — сказал де Шальяк, — остается подкуп. Нужно заплатить этой женщине за молчание.

— И сколько продлится ее молчание? Такие, как она, не могут не трезвонить всем и каждому о своих успехах — вспомните хотя бы, как она вела себя, когда родился Гильом: хвастливая, громогласная…

— Она простолюдинка. Мешок золота надолго заткнет ей рот.

Алехандро, казалось, эти доводы не очень-то убедили.

— Ну, будем надеяться.

В голосе Филомены отчетливо слышалось отчаяние.

— Я вымоталась и больше ни на что не способна.

— Что ты хочешь, чтобы я сделал? — спросил Алехандро.

— Разрежь мне живот и достань оттуда ребенка, как я когда-то сделала с той бедной женщиной.

— Нет! — воскликнул Алехандро. — Ни за что.

Она втянула воздух и стиснула зубы в мучительной гримасе. Наконец боль утихла.

— Ты предпочитаешь, чтобы я лежала здесь в собственных нечистотах и умерла от боли, не оставив тебе ребенка? Боже милосердный! Алехандро, сделай для меня то, что когда-то сделали для матери Цезаря. Тогда, по крайней мере, ребенок выживет.

— Но, любовь моя, — дрожащим голосом ответил он, — ты-то умрешь…

— Какой же ты глупый, любимый! Я не хуже тебя знаю, что может произойти. Ты должен вырезать из меня ребенка, или мы с ним оба умрем.

Он отвернулся; сердце колотилось так сильно, что стало трудно дышать.

— Пожалуйста, муж мой, умоляю тебя! Если бы я была тогда более умелым лекарем, женщина и ее дитя могли бы выжить… И если бы я имела те знания, которые имею сейчас, а они доступны и тебе благодаря прекрасным рисункам де Шальяка… Однако я сделала слишком глубокий разрез, теперь мне это ясно. Но ты-то можешь разрезать, как нужно…

— Женщина-лекарь! — вмешалась в разговор акушерка. — Бог запрещает такие вещи!

Она повернулась к двери, но успела сделать всего шаг — Кэт схватила ее за руку.

— Отпустите меня! — вскрикнула акушерка, пытаясь высвободиться, но Кэт держала ее крепко и шептала на ухо, перемежая угрозы с лестью:

— Ваша помощь еще понадобится, когда ребенка вынут из утробы матери. Кто лучше справится с этой задачей, с вашим-то опытом? Придется вам остаться.

По бокам от акушерки выросли де Шальяк и Алехандро. Она оцепенела от страха и потеряла сознание; мужчины подхватили ее, чтобы, падая на пол, она не причинила себе вреда.

Кэт выбежала из комнаты — готовить все необходимое.

Родильное кресло отодвинули в сторону; парня, который притащил его, отпустили с монетой в руке, в ошеломлении от столь удачного поворота событий. Слуге у входа приказали не впускать никого в особняк и не выпускать из него. Рисунки де Шальяка разыскали в библиотеке и принесли в комнату роженицы. Инструменты, чистые и блестящие, разложили на куске ткани в ногах постели. Акушерку привели в чувство. Все было готово — кроме самого хирурга.

Алехандро, с мертвенно-бледным лицом и дрожащими руками, стоял над обнаженным животом Филомены, судорожно сжимая нож.

— Не могу. — Он посмотрел на де Шальяка. — Коллега, может, вы…

Де Шальяк неохотно взял нож и занял место Алехандро.

— Не взыщите, мадам, — сказал он, обращаясь к Филомене. — Вы готовы?

— Да, — прошептала она. — Да поможет мне Бог. Я готова.

«Слишком много крови, слишком много крови, — билось в сознании Алехандро, когда из разреза хлынула алая жидкость. — Слишком глубоко! Разрез слишком глубок, она умрет, и ребенок вместе с ней…»

Однако он ошибался, разрез был выполнен превосходно; действуя быстро, но осторожно, де Шальяк разрезал пока только кожу. Хотя страх Филомены несколько притуплялся опием, было ясно — она чувствует буквально все, что с ней делают. Она храбро стискивала зубами деревянную ложку, чтобы не дергаться даже при очень сильной боли. Прекрасный острый нож в умелых руках де Шальяка слой за слоем разрезал ее кожу, и на лбу Филомены выступил обильный пот.

Алехандро прижимал к постели ее руки, так сильно, что временами боялся сломать ей кости. Кэт вытирала со лба роженицы пот, расправляла пряди прилипших к мокрой коже волос.

Не прекращая делать свое дело, де Шальяк бросил взгляд на Кэт.

— Найдите рисунок матки. Пусть кто-нибудь держит его справа от меня, так будет лучше видно.

Кэт отыскала его среди других рисунков и вручила акушерке. На мгновение де Шальяк, казалось, заколебался; потом, с глубоким вздохом, раздвинул мышцы и обнажил матку. Ее плотная, блестящая поверхность волнообразно двигалась, когда рвущийся на свет ребенок ворочался внутри.

— Да направит Господь мою руку.

Он прижал нож к плотной внешней поверхности матки и вскрыл ее.

Все слуги в доме, даже находящиеся на кухне, в подвальном помещении, слышали крики Филомены. Наконец она испустила долгий, душераздирающий вой и смолкла.

Все еще находясь в состоянии шока, Алехандро взял младенца на руки. Акушерка только что обтерла его и заявила, что ребенок крепкий, здоровый. Как когда-то с Гильомом, Алехандро вынес драгоценный сверток из комнаты. Де Шальяк заканчивал удалять взрезанную матку Филомены.

Внук Алехандро дожидался за дверью, с выражением ужаса на лице; он, как и все остальные, слышал крики Филомены.

Алехандро опустился на колени и показал Гильому малышку.

— Приветствуй свою… — Он смолк, не зная, как правильнее сказать. Эта девочка, его дочь, приходилась сестрой матери Гильома. — Свою тетю, так, по-видимому.

Он откинул прикрывающую личико малышки ткань. Новорожденная приоткрыла губы, как бы собираясь заговорить, но издала лишь слабый, мяукающий звук и снова закрыла рот. Гильом улыбнулся и осторожно коснулся детской щечки.

— Какая мягкая.

— Да. — Алехандро припомнил свои ощущения, когда держал на руках Гильома, которому от роду было всего несколько мгновений. — В точности как ты.

«И в точности как ее мать».

Он поднялся, оставил мальчика одного и отнес малышку в комнату Кэт, а потом поднялся к себе в комнату и в одиночестве разразился горькими слезами.

Дорога до горного лагеря заняла у них вдвое меньше времени, чем у Джейни на Конфетке. Лейни, Брюс и оба их спутника проскакали через ворота лагеря вскоре после захода солнца.

Первой их увидела Кэролайн. И замерла, глядя на Брюса и думая, что это совсем не тот человек, которого она знала. Справившись с волнением, она подошла к нему и заключила в объятия.

Отодвинувшись, она посмотрела ему в лицо.

— Я уже говорила, как благодарна за все, что ты для меня сделал?

Сара выбежала вслед за ней, но, увидев Брюса, отпрянула и спряталась за ногу матери.

— Все в порядке, малышка, — сказала ей Кэролайн. — Это старый друг мой и Джейни. Он пришел помочь Алексу.