Василий Кононюк - Параллельный переход

– Все, батьку

– Тогда не стой тут столбом, а собирайся в дозор, и рысью к реке.

Иван показал, куда вести коней с награбленным добром, там Остап Нагныдуб, выяснив, что я не обыскал пояса и одежду, прочитал мне короткую лекцию на тему, как правильно освобождать мертвых противников, от ненужных им уже, материальных ценностей. Попросил казаков найти Керима, и передать ему, что б шел к атаману.

Когда мы ехали к реке, жуя по дороге свежее, жаренное на углях мясо, с черствыми пирогами, Игнат, развлекал нас описаниями своих подвигов в нынешнем бою, а Иван его подначивал. Эта идиллия беззаботной езды закончилась, когда Ивану пришла в голову совершенно здравая мысль, что возле реки, может быть татарский дозор. Оставив Игната с лошадьми на опушке, мы осторожно двинулись по следам татарских лошадей, которых этой же дорогой водили к водопою. Наконец Иван, шедший впереди, и внимательно изучающий следы, вынес вердикт, что сегодняшних следов нет. Уже без прежнего напряжения, но так же внимательно оглядывая лес и следы, с наложенной на тетиву стрелой, он двинулся к виднеющимся вдали зарослям ивняка. Оттуда, он крикнул мне, возвращаться за лошадьми.

– Ну что скажешь, Георгий, выиграл я золотой? – с усмешкой спросил Иллар у Непыйводы, провожающего взглядом удаляющегося Богдана.

– Чудного джуру ты себе нашел, Иллар, – задумчиво ответил Георгий, – но казак справный, большую пользу сегодня принес, мне подумать страшно, что за сечь у нас была бы, успей эти татары на коней сесть. Вояков крепких мы побили, и добычу знатную взяли. Но ты мне скажи, где он научился так скрытно ходить? И кто его научил, такую халамыду изготовить, в которую он одет был?

– Он всем говорит, что святой Илья ему начал являться, после того как он голову зашиб, и учит его всему. А как оно на самом деле, кто его знает. Я с отцом Василием говорил, так он не верит, не может, говорит, святой Илья, такому обучать. А как по мне, Георгий, то пока оно на пользу товариществу, пускай его хоть черт учит. Как говорил мой покойный дед, земля ему пухом, плохой тот казак, что не может заставить черта под свою дудку плясать. Но что чудной, то чудной, такого казака, как наш Богдан, я еще не встречал. Что б жил себе хлопчик блаженный, коров пас, и в один день, как головой о пень приложился, казаком стал, такое я только в сказках слышал, а тут своими глазами вижу. Ну да Бог с ним, ты как Георгий, не забыл еще по-татарски говорить?

– Надо еще кого-то взять Иллар, дело больно серьезное, а ты татар знаешь, они, как начинают языком плести, то сами друг друга понять не могут.

– А вот и Керим едет, легок на помине, его и возьмем, он по-татарски, лучше, чем татарин говорит.

– Атаман, мне казаки пересказали, чтоб я к тебе ехал, джура твой, Богдан меня искал.

– Не звал я тебя Керим, а зачем тебя Богдан искал, не знаю, но догадываюсь. А раз ты уже здесь Керим, то скажи, может просьба, какая у тебя на сердце есть, Богдан уже за тебя просил, грозился, что и другие казаки за тебя попросят, а ты молчишь. Вот мы с Георгием и не знаем, что нам делать, может, ты и не хочешь, того, что другие для тебя выпрашивают.

– Не просил я, Богдана, о том, батьку, сам он такое удумал, я ему сразу говорил, не будет с того толку, откуп то одно, поединок другое.

– Так что, Керим, так выходит, не хочешь ты поединка, с кровником своим? Зря за тебя Богдан просил? Ты Керим, глазами не сверкай, тут тебя никто не боится. И помолчи пока, я не все сказал.

– Бог наш милостивый, редко, но дает каждому случай, судьбу свою повернуть. Кто знает, может сейчас, твое время пришло, Керим. Пропустишь, землю грызть потом будешь, а время не вернешь. Поэтому, подумай добре, и скажи свое слово, а мы послушаем. – Керим, играя желваками на скулах, смотрел в степь, словно надеялся там разглядеть слова, которые от него ждут, затем склонил голову и промолвил.

– Батьку, и ты Георгий, если сможете помочь мне встретиться в поединке с кровником моим, просите что хотите, на все согласен, на смерть лютую пошлете, пойду, и Бога буду благодарить, что меня выбрали. Об одном, Бога прошу каждый день, свести меня перед смертью, лицом к лицу с тем, кто на моих глазах, детей моих рубил.

– Добре сказал, Керим, поняли мы тебя, теперь нас послушай. Георгий, ты, что хочешь у Керима попросить?

– Да пока ничего в голову не приходит

– Ничего, время терпит, придумаешь еще, а вот у меня Керим, уже к тебе дело есть, и не простое дело.

– Все что в моих силах, все сделаю батьку.

– Смотри, Керим, казацкое слово тверже булата. И про силы свои, ты вовремя вспомнил. В этом деле, тебе никто помочь не сможет. А дело не простое будет, если сговоримся за поединок, месяц пройдет, пока с выкупом приедут, и поединщика привезут. А за этот месяц Керим, должен ты свою бабу забрюхатить, чтоб род твой не прервался. Вот такой мой наказ будет. Ты смерти ищешь, Керим, а я хочу, чтоб ты еще послужил товариществу. Какой ответ твой будет?

– …

– У меня слово одно, атаман, и я его уже сказал, – скрипнув зубами, твердо глядя в глаза, ответил Керим.

– Молодец казак, через месяц доложишь, что у вас получилось, а теперь пойдем к полону, беседу вести про выкуп и про поединок твой. – Иллар, довольно улыбаясь, повернул коня и поехал к пленным.

– Толкуй Керим, по-татарски, что я говорить буду.

– Начиная с этого края, каждый пусть подходит ко мне, и называет свое имя. Мы с Георгием советуемся, и назначаем откуп за его голову. Если его род может заплатить, отходит и становится по правую руку, если не может, идет к тебе, Керим, и ты рубишь ему голову, так что доставай саблю. Скажи, кто обманет, за кого откуп не привезут, тот умрет, через месяц, в муках.

– Все сказал? Ну, тогда начнем с Богом.

Иллар указал плеткой на крайнего пленного, и началась оценка живого товара, которая проходила достаточно быстро. За воинов назначался выкуп в зависимости от качества надетого на нем доспеха, и составлял от десяти до двадцати константинопольских золотых монет, или любых эквивалентных ценностей на ту же сумму. За купца, единственного, кто сидел не в шлеме, а в белоснежной чалме, запросили двести, резонно полагая, что у купца нанявшего такую охрану, деньги водятся.

– Теперь Керим, скажи так. Вызывает наш казак, на честный бой, кровника своего, который десять лет назад, всю семью его порубил. Назовешь Керим, его имя, род и где они кочуют. Дальше так скажи. Если кто слово даст, что его род привезет кровника на поединок, того от откупа освобождаем. И еще скажи. Если не приедет кровник на поединок, никого не отпустим, всех порубим, так что пусть совет держат. – Как только Керим, перевел обращение атамана, вперед вышел скуластый воин лет тридцати, одетый в полный пластинчатый доспех, и начал что-то быстро говорить Кериму.