Василий Кононюк - Параллельный переход

В обед приехал Андрей с хлопцами, быстро перекусив, тем, что успела сготовить вдова, все дружно принялись за роботу. Усадив народ работать парами, один собирает пучок соломы, равняет по срезанному краю, второй вяжет пучок и связывает их друг с другом. Завязался разговор, сначала хлопцы расспрашивали меня о походе, который пришлось красочно описывать, не выпячивая своей роли. Слыша наш многоголосый шум, сначала подтянулся Дмитро с молодой женой и трехлетним карапузом. Быстренько организовал им рабочее место, чтоб не только чесали языками, но и руки заняли полезной работой. Потом не утерпел, и пришел Нестор. Разговор плавно сместился на обще сельские темы, кто у кого родился, кто с кем женился, кто с кем ругался, и за что. Поневоле вновь очутился в центре внимания, как убийца Оттара, пришлось красочно пересказывать и этот эпизод своей биографии. Как стемнело, даже появилась здоровая конкуренция, кто, сколько хлопцев к себе возьмет ночевать, но разделились по-братски, по двое в каждую хату.

С утра снова все сбежались к вдове во двор. Работа в коллективе, имеет свойство превращаться в праздник, если ты год за годом, один, тянешь лямку каждодневного труда. Разделив народ, часть посадил дальше вязать солому, четверых выделил на снятие соломы с крыши. Мы с Митрофаном, сыном переселенца, легким и цепким парнем моего возраста, вылезли на крышу, срезать, сматывать и спускать вниз охапки старой соломы, один, стоя на лестнице, перехватывал охапки и подавал вниз, а второй на земле складывал старую солому в небольшой стожок в углу двора. На подстилку скотине, солома еще могла сгодиться. Не успело солнце пройти половину пути до обеда, как хата и примыкающий к ней хлев под общей крышей, стояли голые, просвечиваясь деревянными планками. Загнав еще пару хлопцев на крышу, каждая пара вязала свой скат крыши, приступили к настилу и закреплению соломы к поперечным планкам. Работа была тяжелая, согнутый в три погибели на верхотуре, вязал бесконечные узлы, выравнивал и натягивал соломенные дорожки. Разговоры стихли, но работа медленно и уверенно двигалась вперед. Перекусив в обед, и слегка передохнув, мы снова бросились вязать солому, и с трудом, но до вечера кончили крышу. Слегка промахнулся я с трудовыми ресурсами, надо было семерых брать. Если бы не активная помощь местного населения, мы бы сами не справились. Притащив на радостях недопитый бочонок с вином, пустили кружку по кругу в честь трудовой победы. Как раз по кружке всем и хватило. Потом разбрелись по хатам вечерять и спать.

Утром, можно бы было подольше поваляться, но дурацкая привычка, вставать в бешенную рань, едва начинает сереть небосвод, заложенная в каждую клеточку Богданового тела, согнала с кровати и выгнала во двор делать разминку и основной комплекс упражнений. Помахав руками и ногами, схватил клинки и выполнил те немногие связки, которые знал, постепенно увеличивая темп до предельно возможного. За этим с восхищением наблюдал вышедший во двор Андрей.

– Ловко у тебя получается, кто тебя учил?

Тут пришлось вновь рассказать о явлении святого Ильи, и о том, что он взял надо мной шефство. Его это не особо удивило, видимо уже слышал эту историю от односельчан. Слово за слово и мы перешли к тренировочному бою. Вручив ему свой круглый щит и палку подходящей длины, сам вооружился двумя палками и начал его гонять. Сначала дело шло совсем плохо, но после того как я ему растолковал, что воина вооруженного двумя клинками, нужно воспринимать и биться с ним так, как бы ты бился с двумя противниками. Суть любого перемещения должна приводить к тому, что соперник может атаковать тебя только одним клинком. Как только он научился следить за моими ногами и двигаться в нужную сторону, дело пошло веселее, но все равно скорости и проворности ему явно не хватало. Та же история, отец готовил его к бою на коне, по земле, опыта передвижений не хватало для реального боя. Поддавшись ему пару раз, мы довольные друг другом, взяли взаимные обязательства, он будет меня натаскивать в основах конного боя, а я его, соответственно, пешему. Про свои далеко идущие планы на ближайшую летнюю военную кампанию, рассказывать не стал. Сперва нужно было найти подходящее место, дооборудовать его, убедить атамана, что это реально, и что с этого будет толк, аж потом следовало посвящать в это Андрея и остальных пацанов.

Отсыпав им монет и проводив, запряг воза, взял в помощь младшего Стефиного сына Петра, загрузили инструмент, и поехали в лес искать и грузить дрова. За дровами было ехать не в пример ближе, чем у нас, плотность населения здесь была значительно ниже, поэтому, до обеда, успели привезти два воза.

Суббота, короткий день, после обеда решил заняться личными делами. Натянул тетиву на самострел, прицепил к ветке ближайшего дерева набитый мешок соломы на уровне живота, нарисовал на нем несколько концентрических кругов с центром на уровне пупка воображаемого противника. Еще тогда, когда придумывал условия дуэли, понял, что самое трудное, убрать с пути полета стрелы, низ живота. Это по горизонтали, по вертикали легко, но без толку. Подпрыгнуть не успеешь, а присядешь получишь стрелу не в живот, а в грудь или в лицо. Как говорится, на окончательный диагноз не повлияет. Значит нужно бить в живот. Отмерив шестьдесят шагов, начал пристреливаться с этого расстояния, и начиная с пятого выстрела, начал класть стрелы достаточно близко от центра. Это было хорошо, что даже на таком расстоянии, самострел обеспечивал высокую кучность стрельбы. Плохо было другое. При определенной сноровке, засекши момент выстрела, увернуться от стрелы, было по силам любому хладнокровному воину. Все-таки полсекунды, или чуть больше, время вполне достаточное. Поставив Петра в метре от мешка, дал ему задание, как увидит выстрел, отклонится, присесть, сделать любое движение. За это пришлось пообещать, что в воскресенье поучу его стрелять.

Очень скоро стало понятно, что если явно показывать выстрел, прижать приклад, прицелиться и выстрелить, выстрел засекается и на него можно среагировать. Если изначально начинать двигаться, прижав приклад к плечу и делая вид, что прицеливаешься, уловить момент выстрела, по движению плеч лука, на расстоянии в шестьдесят шагов, практически невозможно, при любом зрении. А, не уловив момента выстрела, уйти от стрелы нереально. Тут у меня появлялась значительная фора, поскольку выстрел с лука скрыть было невозможно, а удерживать боевой лук в натянутом состоянии могут только в Голливуде.

Осталось несколько дел, тупые стрелы у меня изготовлены под вес бронебойных. Стреляться мы будем срезнями, стрела тяжелее, полет другой. Нужно сделать пару тупых стрел, под вес срезня, и на них тренироваться. И нужно тренироваться стрелять в качающийся мешок. Соперник, как и я, стоять на месте не будет.