Андрей Посняков - Враг императора

Пока вскипел чай, пока попили – за окнами стало смеркаться. Решив, что пора и честь знать, Лешка простился с гостеприимной хозяйкой и, чуть пройдя по тропинке к околице, в задумчивости остановился недалеко от избы бабки Федотихи, наблюдая, как прямо навстречу ему быстро шагает какой-то молодой коротко стриженный парень, худой, в синей джинсовой куртке… такое впечатление – женской.

– Кореш, ты в моторках не силен? – сходу спросил незнакомец.

Лешке сразу же не понравился его взгляд – исподлобья, злой, хлесткий.

– В моторках? – Алексей пожал плечами. – С японскими моторами – нет.

– Да обычный там мотор, «Вихрь», кажется, – махнул рукой парень. – Починить сможешь? Мы б лавья отвалили, не сомневайся. Полкуска, а?

– Пятьсот рублей то есть? – уточнил Лешка. Честно говоря, эта сумма ему бы не помешала. Ему бы сейчас любая сумма оказалась не лишней.

– Ладно, идем, посмотрим. Далеко лодка-то?

– Да рядом, на речке.

– Ясно, что не в ручье.

Хохотнув, Алексей зашагал вслед за парнем. Тот шел ходко, не оборачиваясь, в смешной девчоночьей куртке на узких плечах.

– Там фонарь-то найдется? – нагнав, поинтересовался Лешка. – Темнеет уже.

Незнакомец обернулся, зыркнул недобрым взглядом:

– Есть там фонарь, и инструменты. Все есть. Ремонтника только нет, а мы сами, знаешь, в этом не шарим. Да ты не стремайся, с лавьем не обманем.

Пройдя околицей, оба спустились с холма вниз, к реке и остановились напротив старых мостков, у которых покачивалась дюралевая моторка. Двигатель был знакомый – Лешка уже разглядел – «Вихрь-2». Повозиться, конечно, придется, но справиться можно. Только вот этот парень – он определенно вызывал некие подозрения. «Лавье», «стремайся» – слова-то зэковские! Впрочем, молодежь тоже так говорит – от дурости. А может…

– Спускайся, что встал?

У мостков, совсем рядом, спиной к берегу стоял какой-то мужик и сосредоточенно удил рыбу. Судя по пустому ведру – не очень-то ему пока везло.

Нагнувшись над двигателем, Алексей попросил парня посветить… Потом резко поднял глаза:

– А ты, кстати, кто такой-то? Что-то я тебя не знаю.

– А тебе и не надобно его знать!

Быстро повернувшись, стоявший рядом рыбак бросил удочку… и прямо Лешке в лоб уперлось пистолетное дуло!

– Э-э, не шути, дядя!

– А никто с тобой, лошина ты деревенская, и не шутит! – глумливо захохотал парень. – Скажи, Крыж?

– Ты погоняло мое языком своим поганым не полощи, Пескарик, – глухо посоветовал рыбак. – И вообще, помолчи – дай поговорить с человеком.

По-хозяйски усевшись на борт лодки, Крыж – именно так его назвал парень – насмешливо уставился на Алексея:

– Починишь движок – мы тебя отпускаем… Ну, а не починишь – извини.

Леша поспешно спрятал глаза – ага, напугали ежа голой задницей! Отпускают они его… Только вот он вряд ли их отпустит.

Бандиты! Те самые, бежавшие. Вон, и ствол у них – значит, не врали ребята.

– А что б тебе совсем хорошо работалось, еще кое-что поясню, – хрипло проговорил уголовник. – Во-он ту избенку на берегу видишь?

– Брошенную?

– Для кого, может, и брошенную… Так вот, там наш кореш сидит, под стволом бабу с дитенком держит…

– Что?!

– Что слышал! Так что, ежели ты что худое удумаешь – убежать там, ментов позвать – на твоей совести их кровь будет. Мы ведь их, в случае чего, порешим, не сомневайся.

Лешка не слушал. У бандитов в заложниках – женщина с ребенком! Господи… Что же, получается – нашел? Нашел? Господи… Теперь за малым дело – освободить их. Не столь уж и трудная задача, честно говоря… если б не два ствола. Следовало опасаться… не самому, за семью. И покуда согласиться на требования.

– Если починю, отпустите их?

– Конечно, отпустим, – уверил Крыж. – На хрена они нам сдались?

– Хорошо…

Алексей починил двигатель быстро – не такая уж и сложная оказалась поломка. Потом вытер ветошью руки и посмотрел на главаря:

– Заводить?

– Постой… Пескарь, сгоняй-ка за Серпенем. Пусть всех прихватит… Видишь, – Крыж снова уставился на Лешку. – Мы тебя не обманываем.

Наступившая темнота казалась непроглядной, впрочем, внезапно налетевший ветер совсем скоро освободил из облачного плена луну.

– Хорошо, – закуривая, усмехнулся главарь. – Видно будет плыть.

Алексей уже понимал, куда они собрались – вверх по реке, в леса, уж чащобы там знатные, партизанить можно. Скроются – ищи их, свищи, никакой вертолет не поможет. Тем более, сейчас осень – в лесу прокормиться можно. А потом, лесом же выйти – куда хочешь, на три района. Ловкий план, ничего не скажешь… Только если они не местные, обязательно проводник нужен, кто-то знающий…

Где-то вдалеке вдруг залаяли собаки. Послышались быстро приближающиеся шаги… Лешка опустил голову – лишь бы Ксанфия раньше времени не узнала, не вскрикнула. Впрочем, темновато сейчас. Господи, неужели…

– Ну, вон они! – не убирая пистолета (опытный, гад!) ухмыльнулся Крыж. – Все живы, здоровы… Ну, может, только… хха! не совсем в целости. Посвети, Пескарик!

Алексей всмотрелся в идущих… и очумело мотнул головой, узнав в женщине и ребенке… касимовскую почтальоншу Ленку с малолетним…

…сынишкой.

Ленка… Ей было уже под тридцать; черноглазая, цыганистая, с длинными темно-русыми волосами, тонкой талией и большой колыхающейся грудью, эта молодая женщина хорошо знала себе цену и разбила уже не одно сельское сердце, за что и была однажды побита разгневанными женами механизаторов. Из тех, кого называют – разбитная разведенка, – Ленка выглядела сейчас погано, дюже погано – растрепанные волосы, синяк под левым глазом, накинутая на плечи небрежно застегнутая рубаха.

Чуть позади несчастной почтальонши шагал здоровенный бугай – Серпень. На рябом лице его играла гнусная ухмылка. За руку Серпень вел – точнее сказать, тащил – хныкающего мальчишку лет восьми-десяти – с такими же, как и у Ленки, густыми темно-русыми волосами.

Несчастная, конечно, не узнала Лешку, хотя когда-то совсем не давала парню проходу – и, надо сказать, весьма небезуспешно. Алексей тоже не подал виду, ощутив нахлынувшую на него жалость… Что и говорить, жаль было Ленку, над которой конечно же бандюги гнусно надругались, жаль было и плачущего пацана ее… Жаль. Ну что же – главное, живы, а душевные раны залечатся.

– В лодку! Как сядем – заведешь, – оглянувшись к Лешке, приказал Крыж – худой, но мосластый и жилистый, с синими от татуировок руками, он был в этой троице за главного.

– Сначала этих отпусти! – Алексей кивнул на Ленку с ребенком. – Пусть идут. Потом заведу.