Андрей Посняков - Страж империи

И, кажется, светлее стало. Да-да, светлее – за рекой, на востоке, алела уже заря.

Взяв копье в обе руки, как шест, Алексей ловкими ударами отбил натиск и ударил одного из зазевавшихся вражин в шею… Супостат завыл, захрипел. Эх, жаль – тупым концом, а то бы захлюпал…

И снова натиск! На этот раз враги были куда осторожней, да и светлее стало. Один обходил слева, второй – справа. Оба с саблями. Позади и чуть впереди, и вон там, дальше – тоже дрались, так, что было пока не понять, где свои, где чужие. Да и некогда, честно говоря, понимать-то!

Удар!

Это напал тот, что слева.

Протопроедр качнул копьем, отбил клинок… и одновременно увернулся от правого… О, тот оказался очень неплохим бойцом! Коренастый, жилистый, в мохнатой шапке и панцире из блестящей кожи. Конечно, для копья такой панцирь – не преграда. Но это ж надо изловчиться ударить… тут не всякий удар пойдет, далеко не всякий…

А вот держи-ка!

Эх!!! Жаль, соскользнул… Хороший панцирь, хороший…

Супостат отпрыгнул, блеснул глазами раскосыми, заурчал, заругался, махнул саблюкой… Алексей отпрянул… едва не попав под удар того, что слева! Ух, как просвистел клинок, еще немного бы – и отрубил пальцы, а так… так лишь задел предплечье, раскровянил… Сильно раскровянил-то, эвон, как хлещет юшка, унять бы, перевязать, да где уж теперь…

Как и всегда бывало раньше, нанесенная рана вызвала у Алексея вовсе не тупую и бешеную злобу, а, наоборот – расчетливую холодность. Протопроедр весь как-то собрался, стал еще более внимательным, ловким: знал теперь – долго ему не выстоять. А значит, нужно было поскорей решить что-то с этими двоими, хотя бы пока с этими…

Тот, что слева – молодой бородатый тать – ухмылялся, видно было, уже можно было рассмотреть, светало.

Ухмыляйся, ухмыляйся, гад…

Алексей соображал в секунды и столь же быстро действовал. Вот отбил – специально с натугой отбил – очередной удар. Вот упал на одно колено… Вот выронил копье…

Вражины разом подняли сабли…

Алексей тут же подхватил копье…

А дальше – молнией!

Тупым концом – левому – в грудь, правому – острием – в шею.

Ага!!!

Затем выхватить кинжал, метнуть… Вот вам!

Быстро подхватить из травы саблю… Обернуться… Господи! Откуда их столько!

Оглянувшись назад, протопроедр заметно приуныл, увидев позади себя пятерых всадников – раскосых, ухмыляющихся… А ведь битва еще не была кончена – продолжалась. Вон – машет мечом Керим-сули, навалив перед собой целую гору врагов, вон, сбившись в сплоченную группу, умело отбиваются приказчики.

А, все равно теперь! Светло! А у всадников, между прочим, луки… Перестреляют всех, как куропаток. Бежать, бежать надобно – вот, нырнуть в кусты…

Молодой человек так бы и сделал бы, да не успел… Даже не сообразил сперва, что случилось.

Просто выскочили из кустов четверо на лихих конях, взвили лошадей на дыбы и – с ходу – взяли вражин в стрелы! Те так и попадали, словно подкошенные снопы, видно, с той стороны никакой подлянки не ждали…

А вот, нате вам!

Ну, теперь поглядим… теперь то уж…

Алексей возликовал!

Уж теперь-то с остальными и сами справимся.

Хищно поводя саблей, обернулся к спасителям… а те почему-то уже повернули коней, словно бы собрались уезжать… Да ведь и собрались! Ухмыляясь, махнули руками – мол, дальше уж сами… Рванули коней галопом через кусты…

Алексей закусил губу… Узнал! Узнал! Не одного, двоих… Усачи! Те самые усачи, слуги…

…таящего свой лик любвеобильного турка! Они, они – у Алексея, в силу особенностей службы в сыскном ведомстве, память на лица развита была хорошо. Не мог ошибиться, тем более что давно уже рассвело. Интересно, что же, выходит, таинственный незнакомец с «Пути Кормильца» тоже едет в Еголдаеву тьму? Или – к Глинским. А очень может быть! И воспользовался для своих целей конкурентами Керима-сули – торговыми врагами. Что же они тогда на выручку-то ринулись?

Сам Керим-сули (как давно уже понял протопроедр – хитрован тот еще) насчет неведомых помощников ничего не пояснил – так, мол, взялись откуда-то – и слава Господу. Он так и выразился – слава Господу, а не Аллаху, видать, был крещеным. Что же касаемо ночных татей, то в них караванщики с уверенностью опознали людишек из шайки знаменитого в определенных кругах Васьки Ноздри, месяца два тому назад наголову разгромленной войсками Казимира Ягеллона, Божьею милостию короля Польши и великого князя Литовского. Разгромить-то разгромили, да, похоже, не всех – остатки шайки по-прежнему промышляли в междуречье Днепра и Ворсклы, и даже вот перебрались на правый берег.

Наскоро похоронив погибших – и своих, и татей – небольшой караван Керима-сули быстро тронулся в путь. Переправившись через Днепр на перевозе, покатили вдоль Ворсклы-реки, по земле, пожалованной литовским князем Глинским. Путь оказался вполне безопасным, людным. Ночевали в селах, ни в какие города не въезжали, а вскоре и совсем повернули на юг, к Еголдаевой тьме – так назывались земли, пожалованные великим князем Литовским служилым татарам. По ним уже ехали Муравским шляхом – дорогой широкою, многолюдною, пыльною.

– Откель, братцы? – приветствуя, интересовались встречные-поперечные.

– С Монкастры, земли фрязинской, – уверенно отвечал Керим-сули. – По делам торговым к Еголдаям заедем, а потом домой, в Глинск.

Как Алексей не оглядывался, а все не мог заметить позади усатых. Да и как их заметишь-то? Эвон сколько народу – все возы, возы, возы… С сеном, с овощами, с медовыми бочонками, с продуктами разными – оно и понятно, август, сентябрь скоро.

В Еголдаевой тьме городов больших не было, почитай, одни села. Там вроде как расторговались, правда, недолго, да Алексей и не смотрел на торги – думал, как бы сторговать коня, да так, чтоб хитрован купец не заметил. Ближе к полудню сторговал-таки у одного цыгана, у него ж и дознался – сегодня с утра еще тульские купцы-гости по Муравскому шляху домой подались.

– С утра, говоришь? – у молодого человека захолонуло сердце – успеть бы!

– С утра, у утра, – покивал цыган. – Не с такого и раннего. Ежели поспешишь сейчас – к ночи нагонишь.

Протопроедр уже и собрался было последовать сему совету – ускакать не прощаясь. Да вот беда, встретился на базаре с купцом. Керим-сули коня заценил – языком поцокал, знатный, сказал, жеребец, только вот купил ты его дорого – почитай в две цены.

– Как две цены? – молодой человек возмущенно хмыкнул. – Разве тут так кони дешевы?

– То-то, что не дороги, – ухмыльнулся купец. – Спросил бы, преж чем покупать – посоветовал бы, а так… Ну, ладно – купил так купил, нам уж с тобой больше не по пути, пошли прощаться.