Анатолий Гончар - ХМАРА

-Так где же выход? - в отчаянии вскричал я, чувствуя как холодный пот покрывает мою спину.

-Портал должны открыть те, кто его создал, кто призвал Черного властителя, или же это должен сделать сам Черный властитель. Но тогда судьба неизбежно вернет его обратно, а захочет ли он возвращения?

-Я заставлю его сделать это! - в моём сердце вновь воспылала справедливая ненависть. - Я найду его! А если он умрет раньше, то отыщу Темных Лордов и развалю их осиное гнездо по камешкам-бревнышкам! - с этими словами я повернулся и стремительно вышел из "кельи", возвращаясь к поджидавшим меня спутникам.

-Кто бы сомневался, кто бы сомневался... - донеслось из-за моей спины приглушенное бормотание. Только тут я вспомнил, что забыл поблагодарить мудреца и, обозлившись на самого себя за проявленную оплошность, вернулся обратно, но в библиотеке никого не было.

-Иван Семенович! - мой голос гулко разлетелся по пустынному помещению, тишину которого нарушало лишь монотонное жужжание одинокой полусонной мухи, с недоумением вившейся где-то под потолочными фресками. Я быстро обошел всё помещение, но от старца, только что сидевшего за столом, не осталось и следа...

-Идёмте! - я не собирался откладывать визит к их величеству на другое время. Мои спутники нехотя поднялись со своих кресел и, стряхивая со своих глаз послеобеденную дрему, в означенном за "обеденным совещанием" порядке двинулись вслед за моим "благородством". Что ж, свита моя выглядела вполне презентабельно. Следом за мной, гордо подняв забрало и выпячивая вперед тощую грудь (скрытую под металлическим корсетом доспехов), шествовал доблестный Рыцарь Медной Головы, достойный потомок Вельстибюрга, Радскнехт Георг Ротшильд де Смоктуновский, чей девиз "Мужество, честь и добродетель" начертанный золотой вязью, красовался на треугольном ало-сине-белом флаге, развевавшемся на набирающем силу ветру, подобно хвосту сказочного василиска. Чуть позади него, подпоясав рясы ярко-синими кушаками, вышагивали наши святые батюшки. Начищенные серебреные кресты, свисающие вниз на таких же серебреных цепочках, искрились в лучах поднявшегося в зенит солнышка. Далее, так же рука об руку, следовали менее чопорные, но не менее представительные "представители народа" - Андрей Иванович, Велень Ихтиандрович (по такому случаю вспомнивший имя своего батюшки) и Матрена Тихоновна, вырядившаяся в украшенный вышивками сарафан и надев под платок девичий кокошник. Кот Баюн отирался чуть поодаль, согласно наставления Бабы-Яги, до поры до времени не выказывая нашего с ним знакомства. Одежда на всех, щедростью Семёныча - старшего да стараниями Тихоновны, блистала чистотой и свежестью, латы рыцаря, наконец-то, избавившись от вмятин и царапин, блестели как начищенный самовар, рясы святых отцов отливали атласом, а Андрей Иванович щеголял новыми портами и белоснежной рубашкой с тонкой вышивкой и соломенной шляпой аля-ковбой, даже Велень, прибарахлясь новым костюмчиком и сверкающими хромовыми сапогами, выглядел вполне пристойно. Единственным, кто предпочёл остаться в своем "охотничье-полевом" наряде, был я. Конечно, благостная длань Тихоновны коснулась и его, но то был чисто профилактически-косметический ремонт и волшебная постирушка, в остальном всё осталось как прежде. Даже печать дальних дорог в виде незначительных потертостей кожи была (несмотря на громогласные протесты Яги) сохранена. Я имел все основания полагать, что царь уже наслышан о моей персоне и не хотел портить впечатление излишним щегольством.

Королевская летняя резиденция или, как её изредка именовали местные жители, Ясноград, являл собой как бы город в городе. Помимо наружных стен, окружавших и защищавших весь Кривград, здесь имелась еще и внутренняя белокаменная стена, скрывавшая от постороннего взгляда ряд величественных построек, среди которых своей красой и великолепием выделялся королевский дворец, высившийся в самом центре этого архитектурного ансамбля. Собственно, эти заключенные в гранитный периметр здания и носили название Яснограда Престольного.

-Николай Михайлович Хмара ибн прапорщик Тамбовский, контрактный военнослужащий Российской Армии, владетельный господин великого города Трехмухинска, почетный донор де ветеран. Тот, чей девиз "Никто кроме нас", требует аудиенции его величества! - гордо вскинув голову, что есть мочи, проорал доблестный рыцарь Радскнехт Георг Ротшильд и, слегка привстав на носках, стукнул древком своего знамени в украшенные златоглавыми орлами ворота.

-Не велено! - донеслось из-за ворот недовольное бурчание королевского стражника.

-Что не велено? - на всякий случай уточнил я.

-Не велено беспокоить-с. Их Величество почивать изволят-с! - за воротами звучно зевнули, видимо, королевская стража была не прочь вздремнуть вместе со своим королём.

-Я вам дам "не велено!" - гаркнул я и, как бы в подтверждение своей угрозы, звучно пнул носком берца в то место, где у всякой добропорядочной птицы начинается хвостовое оперение. Конечно, бедная карикатура ничем не заслуживала такого обращения, но я сегодня был настроен решительно, и мне было всё равно на ком срывать своё и без того плохое настроение.

-Но-но! - донеслось из-за ворот, - поаккуратнее с королевским имуществом-то!

-Да хоть с императорским, плевать! - я снова пнул беднягу- птицу и осторожно потянул за рукоять меч, прицеливаясь, как бы половчее отодрать от ворот этого ощипанного цыплёнка-табака.

-Прекратите безобразить, а то сейчас как выйдем! - говоривший загремел амуницией, но выходить не спешил.

-Эй ты, ведро с капустой безмозглое, ещё не понял с кем разговариваешь, что ли? Не расслышал? Может, повторить еще раз, или ты сразу желаешь проверить крепость моего меча? - сказав своё веское слово, Георг выхватил из ножен свой двуручник и, не раздумывая, врезал острием по навершию створок, выполненному в виде каких-то жутковатых полузвериных-получеловеческих голов. Удар был так силен, что меч снес обе головы. Они слетели со своих мест и, столкнувшись в воздухе, плюхнулись к ногам обескураженного стражника.

-Хм, нда, а грамотка у вас имеется? - довольно вежливо поинтересовался тот, и за воротами послышались быстрые шаги спешившей к нему подмоги.

-Имеется, имеется! - поспешно уверил его я, стараясь разрядить начавшую накаляться обстановку.

В правой створке медленно приоткрылась узкая щелка, и в образовавшуюся дыру осторожно высунулась заспанная бородатая рожа.

-Давай бумагу! - приказала рожа, и по голосу я понял, что это бородатое безобразие совсем не тот человек, с которым я вел столь длительную и бесконструктивную беседу.

Бородатый, приняв от меня пергамент, долго вчитывался в выведенные рукой писаря замысловатые строчки и, дочитав, сердито рявкнул на стоявшего за его спиной стражника.