Роман Злотников - Царь Федор. Еще один шанс…:

Следующий же должен был быть подготовлен тем, что Власьев буквально с первого дня должен был всемерно и неустанно поднимать и поднимать тему как раз этих самых татарских набегов на Русь. Заявляя, что царь-де и весь народ русский от сих набегов так страдают, что до крайнего предела дошли. И что теперь уж моченьки нет. И что, мол, мировое общественное мнение крайне возмущено и твердо заявляет категорическую неприемлемость подобного подхода… кхм, да… это уже из другой оперы. А теперь, после состоявшегося, хотя и неудачного набега, неудачу которого, впрочем, Власьеву было велено изрядно преуменьшить, заявляя, что мы насилу отбились, а многие города и деревни после него «пожжены, а тако же впусте и разоре пребывают» (что, впрочем, формально было верно, ибо спешно восстанавливаемые сейчас Царев-Борисов, Белгород и остальные крупные центры и острожки самой южной засечной черты действительно были пожжены и пребывали «впусте»), громкость воплей необходимо было увеличить. Короче, у османов должно сложиться твердое убеждение, что царь со велики бояры поставлен в такие условия, что либо бунт всенародный, либо им придется разбираться с крымчаками. Что такое угроза бунта, Ахмед I понимать был должен. Из-за начавшихся еще при его отце Мехмеде III восстаний Ка-ра-Языджи и Дели Хасана, последние очаги которых он долавливал едва ли не до сих пор, он лишился изрядного куска страны, захваченной Аббасом I.

Между тем здесь, дома, все двигалось согласно моим планам. Война войной, а бизнес бизнесом. Летом я велел собрать в Белкино старших дьяков со всех своих вотчинных, царских и черносошных, а также иных земель, что находились под моим царским управлением. Почти месяц Акинфей Данилыч с Виниусом показывали им свое хозяйство. И, несмотря на природный, так сказать, посконный крестьянский консерватизм, сумели-таки шибко заинтересовать собранных большинством своих новинок. Впрочем, будь они в одиночестве — не факт, что им это удалось бы. Обычно ведь мужики, прежде чем что иное перенять, долго чешут в затылке, кивают головами и тянут что-то типа: «Так-то оно так, да, вишь ты, какое дело…», да и находят сотню отговорок, почему этого никак не стоит делать. Совсем другой тут менталитет — очень консервативный. Тут реклама, начинающаяся словами «Новый, улучшенный…», стопроцентно обречена на провал. Но в этот раз сработало еще и то, что некоторые новшества уже были кое-где внедрены, в той же моей уральской вотчине практически полностью перешли на вспашку двухколесным плугом, также и в Больших Вязе-мах, а в Важской волости уже работали почти десяток водяных мельниц и два заводика — железоделательный и суконный. Да строилось еще шесть. И старшие дьяки с этих земель наперебой забрасывали Акинфея Даниловича и Акселя Виниуса вопросами. Сработал принцип «А мы чем хуже?», и остальные также начали проявлять ко всему неподдельный интерес и настырно лезть в каждую дыру. Так что эти «сборы руководящего и начальствующего состава» можно было считать вполне удавшимися. Более того, Акинфей Данилыч докладывал, что по окончании все выразили желание собраться тем же образом еще через год-другой, буде у них за сие время явно разных вопросов поднакопится. Я на то «добро» дал. А заодно, подосадовав на собственную бестолковость, велел вдогон разослать в вотчины и черносошные земли наказ отобрать кому сколько можно мальцов, умом быстрых и памятью крепких, в Белкино на обучение за казенный кошт. Для дальнейшего продвижения большинства моих проектов преобразования и развития мне нужны были грамотные и способные к обучению специалисты среднего и низшего звена, коих пока был жуткий дефицит. Да и понимания, кого и как готовить, также пока не было. Но я решил создать некий запас людей, просто обученных грамоте и цифири, ну и неким иным практическим навыкам. Разработку программы подготовки я банально свалил на Виниуса, поставив ему задачу втиснуть все, чему он решит необходимым обучить, максимум в три года. Задача подбора кадров была поставлена и перед Митрофаном. Поскольку с моим воцарением была возрождена и та «спецшкола», которую я затеял в дальнем починке Бел-кинской вотчины, после того как мне пришлось вывезти из Москвы ребят из организованной Митрофаном наушной службы. Ну и конечно, едва ли не в первую очередь я затеял расширение царевой школы. На первом этапе в два раза, до двух сотен человек на поток, что при сроке обучения, определенном в семь лет, давало в целом тысячу четыреста человек обучаемых.

Ох мало… но елки ж палки, без решения главного вопроса — откуда взять учителей, увеличить контингент не представлялось возможным. Да, если честно, даже и на затеянное увеличение мест в царской школе и создание новых учебных заведений учителей не было. Но я надеялся, что часть таковых смогу выдавить из патриарха Иова, хотя он и так уже ворчал, что я буквально обдираю монастыри и епархии, едва ли не подчистую выгребая всех более-менее грамотных монахов, а часть удастся заполучить с помощью отправляемых посольств. Особенные надежды в этом деле я возлагал на венецианское. Ибо подавляющее большинство материалов по математике, физике, архитектуре и фортификации, а также и по банковскому и бухгалтерскому делу шли именно с севера Италии. Но пока все эти планы и расчеты у меня были сверстаны буквально на живую нитку…

Между тем подступал ноябрь. Еще весной я велел объявить, что большую часть оброка и хлебного налога будут имать овсом. К сентябрю в царевы хлебные склады — их сеть после великого голода батюшка расширил — рекой потек овес. Там он принимался, учитывался и тут же отправлялся в Воронеж, где его грузили на суда и отправляли вниз по Дону к Черкасску-городку. Туда же шел сплавляемый плотами рубленный еще зимой вокруг Воронежа лес, из него неподалеку от Черкасска казаки ставили здоровенные хлебные амбары. И опять же туда было отправлено почти сорок тысяч горшков и три тысячи жестяных банок тушенки, которые успел наработать мой заводец в Белкино. Для него это была первая масштабная «проба пера». Так что к декабрю там скопилось почти миллион пудов овса и двести тысяч пудов хлеба.

Выдвинутые казаками в степь дозоры докладывали, что обычной степной сторожи в этот раз крымчаки и ногайцы высылают мало, и опытных воинов в ней не видно. Все больше мальчишки под командой совсем уж дряхлых стариков, и к самому Дону они не подходят, опасаются. В общем, была надежда, что наши осенние приготовления прошли незамеченными.

В конце ноября я исполчил поместное войско и посошную рать в уже знакомом лагере у Одоева и двинул вниз, к Воронежу, а затем Ново-Кальмиусским шляхом к Черкасску. Из стрельцов я на этот раз взял две тысячи конных, а более никого. Одновременно были посланы гонцы к башкирам, часть которых уже вовсю шерстили ногайские кочевья в предгорьях Кавказа, а часть еще двигались степями, раскинувшимися между Волгой и Доном, ничтоже сумняшеся попутно грабя и мирные кочевья казанских татар, и их данников, что явилось для меня очень неприятным сюрпризом. Еще не хватало во время разворачивающейся и без того тяжелой войны получить в государстве свару между казанцами и башкирами. Похоже, я тут все-таки перемудрил…