Дмитрий Хван - Ангарский Сокол [СИ]

— Вот смотри, — указал Радек, тоже подошедший к столу.

Он принялся выкладывать перед ним предметы, доставаемые из сумы. Перед удивлённым купцом появилось: несколько разного цвета кусков мыла, деревянные палочки с палец толщиной и тёмным колечком внутри, зеркала в оправе, разного размера. Достал профессор и бумагу, свёрнутую в свитки, коробочку со спичками, стальные иглы, ножи, сабли, тонкие длинные жала с сабельной ручкой, одежду — кафтаны и штаны из грубой ткани и, конечно же, меха.

— Что за палочки? — указал на карандаши Кузьмин. — Те, что для писания?

— Ага, только ножиком заточить надо. Ты посмотри, Тимофей, что из этого продать можно за хорошую цену?

— А с кем торговлишку-то учинять думаете? — осведомился купец, оглядывая заваленный товаром стол.

— С Русью, урманами твоими, либо ещё с кем. Мы сами ведь не знаем, потому с тобой и хотим поговорить, — улыбнулся Радек.

Зеркала Тимофей отмёл сразу, сказав, что на Руси святая церковь этого бесовства не потерпит, а вот немцам-схизматикам это вполне выгодно будет продать. Иглы, спички, бумага и карандаши его заинтересовали, мыло чуть в меньшей степени. А одежду он рекомендовал продать по пути на Русь в Томске или Тобольске. Холодное оружие он одобрил, указав на то, что потребно оное безмерно. И посоветовал также продавать стекло, небольшого размера.

— Токмо на что тебе, князь, монеты, коли ты сам злато имеешь во множестве? — не понимал Кузьмин.

Соколов немного растерялся и взглянул на Радека.

— Как зачем? Торговать надо, чтобы молва людская пошла, — развёл руки профессор.

— Получается, что так, — кивнул Вячеслав и вопросительно посмотрел на купца.

— Зерцала продавать — так у урманов и денег-то нет. Они токмо рыбу имут, ничего более. Да и как ты, князь, торговлю с ними учинять собираешься?

— А ты на что? — спокойно сказал Соколов. — Набери товару и торгуй, а потом ещё заберёшь. Мехов возьми, прибыток тебе будет.

Кузьмин повеселел — даже с учётом пошлины, сторговаться можно будет с великой прибылью, а ежели повезёт, то продать всё уже в Устюге или даже в Тобольске, хотя нет. Там цену малую дадут, надо везти до Архангельска, жаль отец московскую лавку продал.

— А что в Европе делается, Тимофей? — спросил вдруг князь ангарский.

— У немцев-то? Так то я не ведаю, токмо с урманами моя-по-твоя и толкую, — отвечал Кузьмин, уже продумывая, а не сговориться ли с Обручевым об аренде его складов — всё одно, его лавка мала.

«А англицким или голландским купцам можно задорого зерцала продавать» — думал Тимофей.

— А что у урманов твоих делается интересного? — рассеяно брякнул Радек.

— А что у них может сделаться? Рыбаки! Про короля своего рекут, что де хорош он и желает для народа помочь учинить, да токмо злата у него зело мало. Потому и острова шетленцкие выкупить не может. Да и война неудачна, на наёмников того же злата не имает и…

— Погоди, что за острова? — заинтересовался Вячеслав.

Соколов взглянул на Радека, но тот пожал плечами, Кузьмин тоже ничего внятного сказать не мог.

— Сейчас, — Вячеслав ушёл в дом.

Почему-то, его вдруг сильно заинтересовали эти острова. По смыслу они должны быть недалеко от Шотландии. А коли король норвежский испытывает сложности с финансами, то мы можем ему помочь малость. А заодно и острова…

— Так, ну и где вы? — Вячеслав, наконец, открыл атлас офицера на нужной странице.

Ага, отлично. Шетландские острова, нависают над всей северо-западной Европой. Недалеко порты Голландии, Англии, Франции. В принципе, неплохо. С атласом Вячеслав вернулся к Радеку и друзьям.

— Смотри, Николай! — сунул он карту профессору.

— Слава, у тебя лоб не горяч случаем? Ты чего удумал? Какие острова ещё? — поразился Николай Валентинович.

— Ты смотри, как они расположены удобно! Там можно склады для пушнины ставить, да и для остального тоже. Флот и купить можно. Сколько они за острова просят, знаешь? — обернулся к Кузьмину Соколов.

— Четверть вощаная да ещё с пуд, — растерянно произнёс Тимофей.

После недолгих вычислений Радек сообщил, что цена оным островам под две сотни килограммов золота.

— Вячеслав, даже не думай! Мы на Амур людей еле собрали, у нас народу с гулькин нос!

Что тебя на запад тянет, там и без нас, как ящик со змеями. Вот он Восток, близко. Нечего на западе ловить, там всё выловят без нас. Хочешь торговать? Вот тебе Тимофей, договаривайся с ним.

Радек даже несколько запыхался от столь эмоциональной речи, да и сел в кресло, с возмущением поглядывая на Соколова.

Спустя некоторое время пыл князя и вправду спал, он улыбнулся и примиряющим тоном:

— Ладно-ладно, чушь спорол. Николай ты не дуйся, спасибо за отповедь. Может, это судьба такая у нас — ведь тогда, то есть сейчас, в семнадцатом веке востоком не шибко интересуются. Мех да мех и всё, развития нет. Так значит, нам надо сделать так, чтобы история не отвертелась от нашего тут присутствия. И Амур надо брать в свои руки, пусть совместно с царскими казаками — от них никуда не денешься. Но брать надо.

Радек кивнул призадумавшемуся Вячеславу на растерянных молодых людей, что стали свидетелями зело странного разговора ангарского князя с его старшим советником.

— Что затихли, мужики! Идите поближе, карту смотреть будем, как бы нам дорогу сюда облегчить для вас. А потом и с Иваном Микуличем обмозгуем, что да как, насчёт нашей торговли.

Дорогу до Москвы планировали до самого вечера, с перерывами на обед и отдых. В итоге, вышло так: из Ангары судно выходит на Енисей, где чуть выше Енисейска бросает якорь у перевалочного острожка. Далее сухопутный путь на телегах до реки Кеть, спускаясь по ней в Обь, далее в Иртыш, поднимаясь до Тавды. Переход через Урал — и в Каму, далее Волга и Ока, а там и Москва. Были и другие варианты, сначала хотели Обь-Уса-Печора, а потом морем до Архангельска. Но дикие места, холод, опять же переход через безлюдный северный Урал, отмели этот вариант.

Вечером Микуличи и Кузьмин ушли принять перед сном баньку, а в кабинете остались Радек с Соколовым. Подойдя к приоткрытому окну, профессор смотрел на кремлёвский сад, освещённый несколькими яркими фонарями, горевшими на спиртово-скипидарной смеси.

— Пройдёмся, Вячеслав? Погодка хороша.

Вячеслав немедленно согласился. Погода и впрямь была неплоха — лебединая песня мягкой осени перед пришествием ледяного дыхания зимы. Прогуливаясь по дорожке, профессор напомнил товарищу о не исполненном обещании — рассказать о Матусевиче.

— Корней разговаривал с Игорем, потом с Мироновым общался я. Не хочу сказать ничего лишнего, но я Игорю дам шанс проявить себя и с лучшей стороны тоже.

— Думаешь, он исправится? — удивился Радек. — Такие амбиции спрятать в себе невозможно. Тем более состоявшемуся человеку.