Дмитрий Хван - Знак Сокола [СИ]

А в конце дня на шпиле башни замка вместо ещё утром висевшего курляндского бело-бордового полотнища появился ангарский стяг. Он чинно развевался на ветру, ознаменовывая собой появление в Европе нового государства — Ангарского княжества. Причём это было государство уже признанное далеко не последними игроками в большой европейской игре — Датским королевством и Русским царством. Однако признания было мало, ангарцам ещё предстояло доказывать силой своё право на существование. И уже вечером, под самый закат, дружинники доставили в замок немца, который на рыбацком судёнышке вместе с женою и дочерью, прибыл из Пернова, чтобы рассказать о более чем тысячном отряде шведов, что прибыл в город из Ревеля. Эти солдаты ожидали прибытия галер, чтобы утвердить шведское право на остров Эзель.

Огромный тёмный сад, окружавший дом Лю Мухена, лениво шелестел листвой своих деревьев. Свежий морской воздух приятно холодил тело, после душного и жаркого помещения, наполненного ароматом вкусной еды, гомоном спорящих людей и их наивными мыслями о будущем. Чон Оккюн, послушав своих друзей, выступавших перед собравшимися сторонниками, вышел освежиться на террасу. В животе было тепло от выпитого соджу, а на душе тревожно. Чон ожидал окончания вечера, чтобы успеть переговорить с Сон Сиёлем с глазу на глаз. Сейчас же беспокоить его было никак нельзя — во-первых, лишние уши. А во-вторых, уж больно серьёзен был взгляд этого юноши, с вниманием слушавшего ораторов. Наконец, гости начали расходиться, когда над столицей уже стояла глубокая ночь. Очередная встреча сторонников прогрессивного учения подошла к своему концу. В саду слуги зажгли фонари, дабы гости не заплутали в рядах низкого кустарника. Один за другим гости покидали радушного хозяина, и каждого из них хозяин провожал до широкой лестницы, спускающейся в сад. Тепло попрощавшись с Лю и поблагодарив его за прекрасный вечер, они уходили, пошатываясь, томимые количеством съеденного. Когда на террасе показался чиновник, Чон подобрался и медленно начал приближаться к лестнице.

— Почтенный Сон Сиёль! — с поклоном воскликнул Оккюн, когда тот взялся за перила лестницы. — Будете ли вы столь добры, чтобы уделить мне совсем немного времени?

— Оккюн, здесь ты можешь звать меня просто Уам. Мы не во дворце, — узнав придворного чиновника, меньшего, чем Сиёль ранга, милостиво отвечал Сон.

Он указал просителю на плетёные креслица, стоявшие в углу еле освещённой террасы. Собираясь с мыслями, Оккюн внезапно пожалел, что вообще ввязался в это дело, внутренне похолодев. Ведь этот разговор явственно пах смертью. Его утешало лишь то, Сон Сиёль был известен своими антиманьчжурскими взглядами. Его учитель Ким Чансэн, в своё время участвовал в обеспечении корейской армии при нападении на страну захватчиков-японцев, а спустя почти три десятилетия и маньчжур. До сих пор там, где некогда прошли враги, лежали в развалинах горелые остовы домой, а в ярко-зелёной траве белели непогребённые кости.

— О чём ты хотел поговорить со мной, Оккюн? — спросил замешкавшегося человека Сон.

— Почтенный Уам! — сильно волнуясь, начал Чон. — Вы, конечно же, знаете о том, что случилось с маньчжурской крепостью на Мудангане?

— Конечно знаю, Оккюн, — с улыбкой проговорил Сиёль. — И это приятное знание. Крепость развалена до последнего камня, а всё вокруг сожжено.

— И до сих пор сжигается то, что маньчжуры успевают построить, — кивнул чиновник. — А знаете ли вы, кто это сделал?

Сановник нахмурился и произнёс:

— К моей досаде, я мало что об этом знаю. Лишь то, что это варвары с севера. Они снова окрепли и теперь дёргают тигра за усы, совершенно не опасаясь маньчжур.

С удовлетворением откинувшись в кресле, он сказал собеседнику доверительным тоном:

— Они разбили не один их отряд, в Мукдене, похоже, царит растерянность. Варвары точно угадали со временем безвластья. Император слишком мал, а за власть борются два регента.

— Мой господин, у меня с собою есть письмо от северян, адресованное лично вам, — запинаясь от чудовищного волнения, проговорил вдруг Чон, передавая оторопевшему сановнику свиток.

Нетерпеливо пробежавшись глазами по тексту, он поднял глаза от исписанных листов бумаги и обратился к Оккюну:

— Кто дал тебе это письмо, отвечай!

— Его передал мне один чиновник из Хверёна, чей племянник несколько лет служил в войске северного князя.

— Корейцы служат солдатами у варваров? — поразился Сиёль и начал читать письмо более внимательно.

— Это не варвары, мой господин, — тем временем скороговоркой говорил Оккюн. — Они не убивали наших солдат, когда громили отряды маньчжур, а предлагали им пойти на службу. Сейчас там сотни корейцев. И они довольны, по словам того молодого человека. Если ваша милость желает, мы можем отправиться к этому чиновнику прямо сейчас.

— Да! — воскликнул Сиёль, читая письмо, а после того, как закончил чтение, воскликнул:

— Я желаю поговорить с ним немедленно!

— Я покажу дорогу моему господину, — поклонился Оккюн.

Уже через несколько минут повозка сановника катила по ночной столице к дому Ли Гёнсока, отца Минсика, сопровождаемая дюжиной солдат конной гвардии. Во дворец Сиёль вернулся ранним утром, в белёсой дымке тумана, спускавшегося с ближних холмов.

В руках у Сона, до сих пор не смыкавшего глаз, был свиток плотной серой бумаги, перетянутой красной бечевой. Письмо он помнил уже наизусть и теперь томился раздумьями — посвящать ли своих товарищей в эту тайну или сделать всё самому? Но всё же не зря князь северной страны просил именно об этом? Значит, не будет лишним рассказать о нём и его державе своим ближним людям.

«Не буду же я доводить текст письма до ведомства дня обсуждения дел правления, — думал сановник. — Или того хуже, до старцев из саганвона? Они с удовольствием будут критиковать и своего вана!»

Волнение снова овладело Сиёлем и он снова развернул свиток, чтобы прочитать этот текст ещё раз, а уж потом и решить, как поступить дальше.

Ваша Милость, почтенный Сон Сиёль, славный последователь Ли И!

От всего сердца и с великой радостью тебя приветствует Сокол — Великий Князь Ангарской державы, что находится в нескольких днях пути на север от пределов Корейского государства.

Сразу же хочу пояснить, почему я пишу это письмо тебе, а не твоему досточтимому и достойнейшему господину — Великому вану Ли Инджо. Это письмо адресовано лично тебе, Сон Сиёль, потому как твой Ван в силу ряда причин не сможет на него ответить. К тому же письмо не является официальным документом, а лишь личным посланием к тебе, Сон Сиёль. Мы наслышаны о тебе, как о стороннике реформ в стране и противнике идеологических догм, что затрудняют развитие твоего государства. Всецело поддерживаю твои стремления и радуюсь, что ты, Сон Сиёль следуешь по стопам твоих уважаемых учителей — Ли И и Ким Чансэна. Ты находишь в себе силы противостоять закостеневшим правилам. Сообщаю тебе, что в моём государстве реальные науки возведены в ранг обязательных для изучения всеми гражданами моей страны. Мы воспитываем умных, трудолюбивых и свободных людей, способных мыслить, не упираясь в стену догматов. Догматы есть тягость для народа и чиновников, что, в итоге не даёт возможности для развития. И государство чахнет и слабеет, будто бы находясь за стеной.