Дмитрий Никитин - Тинг в Маниле

Монитор «Монтеррей»

Война подходила к концу. На Кубе противостоящие друг другу испанские и американские войска несли потери в основном из-за антисанитарии и заразных болезней. Мощный флот Соединенных Штатов безуспешно обстреливал береговые укрепления Гаваны или гонялся за неуловимыми испанскими крейсерами в Атлантике. Международные посредники уговаривали Мадрид и Вашингтон уладить, наконец, дело миром.

Темную сентябрьскую ночь над Манилой озарила яркая вспышка. Потом до города докатился рокочущий гром страшного взрыва. В домах вылетали окна, казалось, что рядом проснулся вулкан или случилось землетрясение. Испуганные горожане выбегали на улицу, смотрели в сторону разгоравшегося над бухтой зарева. Неужели случилось то, чего они боялись больше всего, — флоты начали взаимное истребление, и скоро на город посыплются крупнокалиберные снаряды?

Эта война закончилась так же, как и начиналась — загадочным взрывом броненосца. Гибель «Мэйна» на рейде Гаваны стало поводом для объявления войны, уничтожение «Пелайо» в Маниле показалось американцем достаточным доводом считать себя отомщенными. Взрыв «Пелайо» оказался более разрушительным, чем произошедший за полгода до того на «Мэйне». Поднятая взлетевшим на воздух испанским флагманом волна обрушилась, как цунами, на скученные в Манильской бухте флотилии. Стоявшие напротив «Пелайо» мониторы «Монтерей» и «Монаднок» были совершенно неприспособленны к малейшему волнению Захлестнутые водой они немедленно пошли на дно. Таким образом, как испанская, так и американская эскадры разом лишились своих самых тяжелых кораблей.

Среди остальных наиболее пострадал германский «Кайзер», которого посадило на камни, так что вода пошла через пробоину в трюм. Другие корабли отделались менее серьезным ущербом, часть из них повредили себе обшивку, когда столкнулись, наваливаясь бортами друг на друга, некоторые оказались выброшенными на берег. Было потеряно много якорей. Забыв о прежней вражде, эскадры помогали друг другу приводить себя в порядок. Полностью исправить повреждения в слабооборудованной Маниле было, конечно, невозможно, поэтому адмиралы один за другим уводили потрепанные эскадры в родные порты. Исправленный телеграф принес весть о подписанном в Париже перемирии между Испанией и САСШ. Кубе и Пуэрто-Рико Испания давала независимость, которую должны были гарантировать великие европейские державы; Филиппины получали широкое самоуправление — также под международным контролем. Из всего завоеванного американцы удержали один Гуам, но громко прославляли себя как победителей.

Тинг наконец покидал Манилу. Он мог быть доволен. Пока великие державы мерились силами на Филиппинах, Китай мог спокойно решать свои проблемы. Остальным было не до него. Британия уже и не заикалась о Вейхавэее и Коулуне; в Циндао немцам предоставили полное право расширять порт, но он должен был остаться китайским. Что касается русских в Люйшуне, то там пришли к соглашению, что военно-морская база останется в совместном пользовании.

Но, помимо этих очевидных и сиюминутных выгод было и еще, нечто гораздо более важное. В измененном ходе истории Тинг не просто лишил адмирала Дьюи победы, он украл душу нарождавшейся американской империи. Дьюи не стал национальным героем, а его крейсер «Олимпия» никогда не превратится в мемориальный корабль, победный символ американской военной мощи. Бойкие газетчики в САСШ уже расклевали лидеров экспансионистов, требовавших перед войной захвата заморских территорий. Заместителя морского министра Тедди Рузвельта, пославшего адмиралу Дьюи приказ атаковать Манилу, теперь ни за что не выберут американским президентом. История XX века будет совсем другой…