Олег Чигиринский - Госпожа Удача

— Штабс-капитан Левкович, командир эскадрильи, — представилась Рахиль.

— При Бельбеке вы нам крепко помогли, — в смуглом усатом подполковнике Тамара узнала Ровенского, командира батальона, где служил Арт. — Спасибо.

— Ну, это было не так трудно. Танк может сделать вертолету гораздо меньше гадости, чем вертолет танку, — улыбнулась Рахиль.

— Теперь будет сложнее.

Это Бахчисарай, подумала Тамара, тактический центр, и Арт должен быть где-то здесь. В одном из боксов, где готовится к выходу боевая техника, или уже на позиции, или… О третьем «или» думать не хотелось.

Шестерых вертолетчиц ознакомил с боевой задачей сам командир дивизии. В кабинете находился еще один военный в чине полковника. Тот самый Кронин, Старик, потерявший сына в спровоцированном красными инциденте…

— И помните: вы представляете собой очень большую ценность. — сказал Адамс напоследок. — Не рискуйте понапрасну.

Кронин вздохнул.

— Пока мои парни не слышат, скажу: лучше я потеряю два взвода, чем одну вашу машину.

— Такая машина при хорошем экипаже стоит больше, чем два взвода, — наершилась Рахиль. — И мы вам это докажем.

119-я трасса, неподалеку от Почтовой, 1125

— И что у нас получается? — Князь вгляделся в карту. — Получается, что там вот-вот завяжется драка, и мы как раз в нее встрянем. Отлично. Просто лучше не бывает.

— Вдарим сзади. И — смерть врагам. — командир взвода резервистов Василий Хрисанопуло впечатал кулак в ладонь, показывая, как это будет.

— Sure, — после короткой и мрачной паузы согласился Берлиани.

Относительно этого боя, кроме общего плана, у него был и свой собственный план.

Шамиль, лежавший с биноклем на вершине холма, скатился-сбежал-слетел вниз.

— Едут, — сказал он.

— Действуем, как договорились, — напомнил Князь офицерам-резервистам.

Симферополь, тот же день, то же время

— Фу, Володя. Газорезка… Дешево. Непрофессионально.

— Да, товарищ майор, я уже понял. Думал взять его на понт. Так перетак этих десантников, всю малину изгадили.

— Сам виноват. Тоже мне мальчиш-кибальчиш.

— Да нет, просто нарвался на идиота. Это называется «Не повезло». Я надеюсь, что беляки его уже расстреляли. Он свою пулю честно заработал.

— Что будешь дальше делать?

— Что и сказал. Подожду, пока у него в башке прояснится от анальгетика и попробую поговорить еще раз. Ведь интересный типчик, а, товарищ майор?

— Куда уж интереснее… Как ты считаешь, где он врал, а где говорил правду?

— Имена, которые он назвал — правда. Все они убиты, он это знал, и не рисковал. Скорее всего, вся история — правда. Но вы точно заметили — не полная. Иногда он ведет себя как разведчик, а иногда как идиот. Откуда он знает Востокова, к примеру? Такое имя не ляпнешь наугад.

— Мне интересней другое. Почему он так легко назвал Востокова и аж заскрипел на составе группы?

— По-моему, это как раз элементарно: Востоков ему никто.

— А они — кто? Брось, Володя, это только в кино бывает, когда друзей не выдают ни под какими пытками. А они даже не друзья: группа.

Резун не нашелся, что ответить.

— Я схожу в госпиталь и поговорю с ранеными, которых мы вывезли с Роман-Кош, — сказал он наконец. — Потом зайду в архив, посмотрю его личное дело.

— Сомневаюсь я, что оно там есть. Дела этих лежат в архиве ОСВАГ.

— Ставлю свою «Волгу» против ушастого «жопера», что он не из ОСВАГ.

— Давай, давай…

Тот же день, 1140, район Почтовой

Говорят, нет ничего хуже, чем ждать и догонять.

Они ждали. Ждали, затаившись в холмах чуть севернее Почтовой, нервы на взводе и пальцы на спусковых крючках. Один батальон с небольшим «довеском» — против полка.

Новак проснулся от тычка в бок. Он сам попросил солдата-резервиста разбудить его наименее церемонным и наиболее эффективным способом. Отказать себе в удовольствии поспать хоть полчаса он не смог.

— Авангард, — сообщил резервист, хохол из Бахчисарая, хозяин табачной лавки. — Три БМД.

— Пропустим, — решил Новак.

Колонна бронетехники показалась на дороге. Ползла вперед цепочка панцирей защитного цвета — правда, здесь этот цвет не был защитным, в Крыму камуфляж имел серо-желто-бурую расцветку.Темно-зеленый был чужд здешним холмам, выбеленным солнцем гранитным обрывам и высоким сухим травам.

Рядовой Костюченко, покерный долг которого за время ожидания увеличился еще на сорок пять тичей, поднял гранатомет на плечо.

— Стрелять, когда я скажу, — предупредил унтер. — Не раньше.

Он приник к цейссовскому биноклю. Нужно, сказал капитан Замятин, дождаться момента, когда зенитки поравняются с ориентиром — дорожным знаком «возможны оползни». И тогда…

— Огонь! — скомандовал он.

Костюченко нажал на спуск — и головная машина колонны проломила ограждение и скатилась, дымя, в кювет.

Плохо. Нужно остановить колонну, перегородить дорогу.

Костюченко и Андронаки перезарядили гранатомет — а в холмы уже ударили первые очереди. Советские десантники пока еще не могли понять, кто в них стреляет и откуда, поэтому те, кто сидел на броне, просто соскочили и лупили наугад по окружающим кустам и вершинам холмов.

Второе попадание из гранатомета было более удачным — БМД встала как раз поперек дороги, десантники посыпались из нее как горох. Новак прижал к плечу приклад М-16 и открыл огонь по этим камуфляжным комбезам, ненавистным с 68-го года.

На несколько секунд им пришлось залечь — их засекли, и их каменный гребень оказался под жестоким автоматным огнем. В ответ из лощины ударили «Кесари».

Начался поединок артиллерии: из-за рельефа местности крымские «Кесари» не могли отъехать на предельную для них дальность, где они стали бы неуязвимы для советских «Конкурсов». А били они не по БМД, а по зенитным установкам на буксирах. Два залпа — и ЗУ превраились в груду хлама.

И в россыпи огней непрерывно отстреливаемых инфракрасных ловушек над дорогой пошли вертолеты, и БМД были их главной целью, коль скоро экипажи «Кесарей» благополучно уничтожили зенитки.

Новак отшвырнул пустую обойму и вставил в магазин новую. Андронаки со снайперской винтовкой делал свою работу: офицеры, унтеры, гранатометчики.

Вертолеты развернулись и полетели параллельно дороге, укладывая снаряд за снарядом в удивительно уязвимые БМД.

Единственное, что могли сделать покинувшие машины и уцелевшие десантники — это кинуться в отчаянную атаку на враждебные склоны холмов.

И они это сделали.

Симферополь, тот же день, то же время

Наука умеет много гитик. Советская наука диверсии и шпионажа — очень много. Но особенно мил Владимиру Резуну был тот раздел оной науки, который требовал работы с документами, архивами, открытыми источниками, скрупулезного сбора фактов и делания выводов… Любил Владимир всякие такие головоломки и загадки, ловил момент, когда все факты и фактики выстраиваются в единую картину, и единственно верное решение молнией, извините за банальность, пронзает сознание… А поскольку Володя любил и умел работать головой, постольку этих сладких моментов откровения в его жизни было не так уж мало.