Алекс Кун - Броненосцы Петра Великого -ч.2 Посольства

Еще, где-то на Волге и нефть должна быть. Точно помню, ходили по Волге пароходы на нефти и стояли по берегам заправочные станции братьев Нобель. При этом нефть они, вроде как, использовали местную. Может, конечно, и ошибаюсь. Но поискать не помешает.

Пригласили казаков, посвятили их в большое дело, задуманное Петром. Место строительства называл у станицы Цимлянской. На всякий случай, поинтересовавшись, есть ли такая. Не просто же так водохранилище Цимлянским обозвали. Рассказывал казакам, что в водохранилище будет много рыбы, и суда по нему пойдут — так что выгода им от этого прямая. Вот пусть берут инженера и везут его на место будущей стройки, а он уже на месте прикидывает, как земляная плотина пойдет. А мы туда еще и работников скоро присылать начнем в большом числе, так что и о месте для лагеря пусть думает, и о линиях снабжения — не все же у меня голова болеть должна.

Кроме стройки, пусть большие поля под посевы присматривают, ниже плотины, чтобы водохранилищем не затопило, и вода на орошение самотеком шла — попробуем много хлеба вырастить следующим летом. Очень много, по этому и поля надо присматривать огромные. Нет, обработаем и огромные, даже в несколько миль длинной обработаем. Подробнее об этом позже, пока подбирайте поля и способ их орошения.

И с отправкой не затягивайте. Через месяц тут уже Петр тут может появиться — надо ему результаты докладывать, и проблемы описывать, тогда все быстро решим. А если Петра не застанем, то решение вопросов наверняка затянется.

Время до отплытия пролетело быстро. Утром 15 июля 1698 года разношерстная эскадра покинула рейд Азова, который до этого покинуло множество казацких стругов, держа курс на Керченский пролив.

Двенадцать перегруженных галер тормозили эскадру весьма основательно, так что задерживаться в Керчи не стали, устроив короткую дневку, для обмена информацией. Османов не было. Казаки хозяйничали в Керчи. Процессы никто не контролировал.

Вставил всем фитили. Крюйс, по моим словам, неправильно ждет эскадру османов, комендант вообще в носу ковыряет, и не может навести видимость порядка. Казачий атаман не снизошел до прихода на мой зов — пришлось собрать атаманов, идущих со мной на Константинополь, и объяснить им, что на этом наш поход заканчивается — иметь дело с людьми, не держащих своих слов и не соизволяющих пообщаться с главой похода, считаю, абсолютно невозможным. Мне проще подождать солдат от Петра, и везти в Константинополь уже их.

Атаманы решили вопрос быстро, но довольно жестко — не ожидал.

Более того, они, прямо в Керчи, вместе с новым атаманом керченских казаков, собрали сходку, на которой долго спорили и громко орали. По ее результатам вручили мне небольшую дубинку. Ну и что мне с этим шестопером делать? Однако к нему прилагались заверения, что во время военного похода у меня с казаками проблем не будет — это другое дело! Принял эти заверения, отягощенные дубинкой, надеюсь, ее не надо будет постоянно с собой таскать, и отбыли в Константинополь. На этой сходке напомнил казакам, что весь полон, который они соберут, должен комплектоваться минимумом хозяйственных мелочей. Котлы, миски, одежда, запас продовольствия. Без такого комплекта, казаки рискуют брать на душу большой грех замучить людей голодом и холодом, который уже не отмолят. Да и зариться на такой скарб доброму казаку не пристало, когда там золота да серебра с каменьями полно. Правда, уже не так полно — если уж мне рыцари такого добра на пол апостола отложили, то, сколько же они себе такого забрали, даже представить сложно.

Переход запомнился лошадьми. Лошадь, это прекрасное и благородное животное. Верный друг и боевой товарищ казака. Идиллический симбиоз. Но сколько же они гадят! Казаки, ухаживали за своими друзьями, чистили палубы, но все это было уже бесполезно. Стойкий запах хлева, тянулся концентрированной волной за нашей эскадрой, по которому нас можно было выслеживать даже глубокой ночью. Фрегаты списал окончательно, и зарекся пускать на новые суда конницу. Хотя эти четыре фрегата теперь только так и можно использовать — глаза резало даже в орудийных башнях. Правда, это было, похоже, только со мной, с непривычки — остальные чувствовали себя вполне нормально.

Представив, как себя должны ощущать гребцы на галерах, немножко взбодрился, не мне одному тут нехорошо.

Крепость Босфора встретила нас пушечным салютом. Поприветствовали ее в ответ шрапнелью, в сторону моря — надо будет завести, все же, холостые заряды. Порадовался, что рыцари еще держаться, и скатился по проливу к Константинополю.

Обстановка в Константинополе была праздничная. Гарнизон отбил одну атаку османов, собравших силы по пригородам и окрестностям Константинополя. Отбил очень жестко, пользуясь практически полным отсутствием у нападающих артиллерии. И отбили вылазку из цитадели, буквально залив прорыв картечью и закидав гранатами — дела в цитадели были явно очень плохи, но штурмовать цитадель рыцари по-прежнему не торопились.

Отчитался перед магистром о проделанной работе, а потом сели с ним обсуждать один пункт проекта мирного договора с Турцией. Пункт вызвал закономерное возмущение гроссмейстера. Как же так, воевали с нехристями, а теперь ручкаться будем?

Но на эту тему у меня была заготовлена целая военно-экономическая речь с политическим подтекстом. Магистр — вполне вменяем, а на орденские постулаты никто не покушался.

Разложил перед гроссмейстером весь спектр вариантов, в том числе и вечную войну с османами. Магистр задумался. Вечная война, это вечные потери — а он уже вышел из того возраста, когда нужно было искать себе, и своей вере — врага.

По тому, как гроссмейстер начал делать акцент на вере, понял, что по существу мирного договора у него претензий больше нет. Заговорили о религиях и их лабораториях — соборах. Обсудили перестройку мечетей обратно в церкви, из которых эти мечети и были построены — одобрял обеими руками, но, тем не менее, некоторые мечети предлагал оставить. Напирал на концепцию города всех религий, где главной, разумеется, будет христианство — подавать пример. Так, ненавязчиво, соскользнул с темы мирного договора с османами на религиозную почву, и догматы всепрощения и всех любления. Тем не менее, и этот разговор принес свои плоды. Гроссмейстер согласился с самым скользким пунктом мирного договора, по которому за нами оставались две части Константинополя на европейском берегу, а за османами признавали часть города на азиатском берегу, и теперь оставалось только додавить султана. За одно сделал зарубку о православных священниках, совершенно забытых мной в этом походе. Обсудили с магистром и православный приход в Константинополе, как оказалось, православный собор тут уже был — Собор Святой Софии — Премудрости Божией. Только из него тоже мечеть сделали. И приход христианский в Константинополе был, что меня откровенно удивило. Однако с этим всем пусть специалисты разбираются, надо наших священников сюда везти. А уж паству им сюда — натаскаю в избытке.