Глеб Дойников - Возвращение Варяга

Дождавшись утвердительных кивков и оставив городового отбиваться от собирающейся толпы процессия направилась вверх по лестнице.

—У нас мало времени, а узнать у дорогого Яши надо очень много... Адрес ячейки, кто у них старший и главное — от кого поступил заказ убрать именно меня, и откуда пришла информация о том, что я сегодня еду на встречу с банкирами, это минимум. Яша, может сами расскажете? Вы так и так сегодня умрете, я вам не суд и пару трупов ни в чем не повинных людей прощать не собираюсь. Так хоть отойдете без мучений и исповедуетесь мне, заодно. На том свете зачтется, может быть.

—Но... Это же беззаконие! Как же так? Ведь есть же суд присяжных, адвокат, есть же полицейское управление, — оказался совершенно не готов к такому повороту событий Бельгинский. — я все равно ничего вам не скажу, отпустите меня, я требую сдать меня в полицию!!!

—Яшенька, а те двое, Петр Сергеевич, мой кучер и Виталий, мой дворецкий, их-то какой суд приговорил? И какой интересно адвокат приговорил случайного прохожего к ампутации руки, а десятилетнего пацана к дырке в легких? Нет уж. Адвокат, присяжные и прочая законная мутота, это для честных уголовников, что грабят и убивают не прикрываясь высокими идеалами. А вам, господам «социалистам», взявшимся решать кому жить, а кому умирать исходя их классового подхода, такая роскошь отныне не доступна. А то знаю я вашего брата — плюнете на портрет царя в зале суда, и дадут вам 12 идиотов присяжных за двух покойников лет пять каторги. Просто потому, что и самим плюнуть иногда охота, а смелости не хватает. Ну и модно это нынче, плеваться куда попало. Из пяти лет вы отсидите в Сибири года три от силы, при хорошем питании и в теплой компании вам подобных «политических». Кстати — после того как Николай, с моей кстати подачи, объявил полную свободу слова, термин «политический заключенный» потерял всякий смысл. Если кто-то что-то эдакое сказал — только за это его уже не посадят. Ну а уж если кого ограбил или убил — то тут мотив и вовсе не важен. А вас я уже приговорил, вопрос только как именно приговор будет приведен в исполнение, сразу — быстро и без мучений, или по-другому, как вы того заслуживаете. Так или иначе поверьте, вы мне расскажете все, что мне интересно. Ну и науке заодно послужите, мне как раз надо пару экспериментов поставить, по воздействию новых антибиотиков на человека. Не рисковать же жизнями нормальных людей, правда?

—Анти био... Это вы тут еще и яды разрабатывает, народ травить? — блеснул знанием основ латыни побледневший Яков, и попробовал пробудить сознательность в тащивших его вверх по лестнице братьях по классу — солдате и матросе, — товарищи! Не слушайте царского сатрапа, что задумал отравить борца за свободу трудового народа, не нарушайте законов государства Российского, немедленно сдайте меня в полицию! Не потворствуйте произво...

Его яркая тирада была на полуслове прервана ударов под дых. Матрос первой статьи Никита Оченьков наотмашь влепил разговорившемуся агитатору, и стал в ответ резать ему свою, матросскую правду матку. Он принял за чистую монету слова Вадика о том, что Яшу так и так пристрелят и теперь не стеснялся в средствах выражения мысли, чем удачно подыграл доктору.

—Какой я тебе товарищ, гнида сисялисская? Ты что, тоже с япошками воевал? Это где же интересно? Мои товарищи сейчас или на «Варяге» в море ходят, или в окопах сидят в Порт Артуре, но тя я ни там ни там не видел, падла. Ты только в прохожих бонбы швырять смел, как я погляжу, вот теперь перед товарищем доктуром и держи ответ. Ты же его подзарвать хотел, не полицию? Вот теперь перед ним и кайся!

—Товарищ Оченьков! Полегче с этим, сначала он нам должен все рассказать, не убей его раньше времени, — вмешался Вадик, искоса поглядывая на вконец погрустневшего Яшу, — а насчет «ядов народ травить» — вы снова правы с точностью до наоборот. Малая доза нужного яда, данная больному жестоким, но умным доктором — это то что его обычно спасает. Вот уж только не думал, что мне придется вытравливать заразу во всероссийском масштабе... Понимаете, Яков, я ЗНАЮ чем кончатся ваши социальные эксперименты, если вы преуспеете. Вы вроде в гимназии учились, должны знать историю французской революции? Так вот, вы, коль преуспеете, прольете в России такие реки крови... В общем после вас галльская заварушка покажется чем-то вроде пикничка на обочине, или легкой разминки. Страна то у нас побольше будет... Пока к власти не придет поколение революционеров — управленцев, а для этого ему придется вырезать поколение революционеров — романтиков, то есть ВАС милейший, вся страна покраснеет от крови. И не один раз. Господи, как хочется найти менее кровавый способ прийти к тому же результату!!! Ладно, этот лирика, вас уже к стулу примотали, итак — начнем. Вопросы вы слышали, игла под ногти на спиртовке уже калится, начинайте рассказывать, я вас умоляю.

Вадик выбрал из стопки шприцов наиболее брутально выглядящий, и положил его десяти сантиметровую иглу острием в пламя спиртовки, на которой медленно дистиллировался раствор красителя. Затем он накинул черный, кожаный фартук, хранившийся в лаборатории на случай работы с кипящими растворами, и повернулся к побледневшим от его зловещих приготовлений Оченькову и солдату.

—Идите, товарищи. За свои необходимые злодеяния я сам перед богом и людьми отвечу, вы тут не при чем. Сейчас я — скальпель, отделяющий гнилую, гангренозную прогнившую плоть от здорового организма России! — замогильным голосом произнес Вадик, — сюда никого не впускать, даже государя императора, паче чаянья тот появится.

Его поза-поза-позапрошлая подружка из-за которой он на 2 месяца затусился в готской тусовке, сейчас могла бы им гордится. Впрочем, Вадик и правда был на грани того, чтобы засадить идиоту террористу пару иголок под ногти. А потом и правда, в припадке гуманности, обработать раны недоведенным до применения, смертельно опасным стрептоцидом. А лучше всего актер играет ту роль, в которую он сам верит, и которая соответствует его внутреннему настрою. К счастью, до иголок не дошло — Яша оказался не «профессиональным боевиком», а профессиональным агитатором. Ну, если честно — почти не дошло, клиент раскололся при первом касании его плоти раскаленным металлом, когда и самого Вадика уже почти стошнило. К счастью для них обоих, Яша принял гримасу сдерживаемой рвоты на его лице за «оргазм палача садиста» и запел. Он напросился на это задание, чтобы лично свести счеты с сорвавшим его полугодовую работу в порту докторишкой, как только руководство ячейки приняло решение о его ликвидации. Это и объясняло некую топорность работы, обычно не свойственную боевым организациям партии СР.