Василий Васильевский - Варяго-русская и варяго-английская дружина в Константинополе XI и XII веков.

Любопытны также три раза упомянутые Колбяги — ибо, /130/конечно, они разумеются под Кулпингами или Кулпиннами. Мы [351]не имеем побуждения пускаться в исследование о их происхождении. На первый взгляд слово Колбяги, Кулпинги всего скорее напоминает немецкое kolbe, которому в северном скандинавском языке соответствует kylfa или kylfi, дубина, κορύνη, ῥόπαλον; следовательно, Колбяги будут κορυνοϕόροι, а может быть, и часто упоминаемые наряду с секироносцами ῥαβδοῦχοι. В скандинавских памятниках это — Кильфинги, Kilfingar, следовательно, также Русские, но, по-видимому, отличаемые от собственной, южной Руси. В географическом сочинении и аббата Николая, относящемся к XII веку, говорится, что в той части света, которая называется Европою, находятся следующие страны: Великая Швеция и земля Кильфингов, которую мы называем Гардарикою — Kylfíngaland, that kollum vèr Gardharíki (Antiquites Russes II, 401) и т. д. А ниже (р. 403): «в восточной части Европы находится Гардарика, где лежат Кэнугард и Гольмгард (Киев и Новгород), Палтеския (Полотск) и Смаленския». Замечено уже, что на всем финском севере много местностей с названиями Колбь, Колбино; только сомнительно, чтоб эти названия происходили от финского kolba, kolva, рыбная вода (см. Н. П. Барсова, Очерки русской исторической географии. География начальной летописи, изд. 1873 г. стр. XV, прим. 44). Для нас важно только то, что под Колбягами опять нельзя разуметь ни Скандинавов, которые сами отрицаются от колбяжества устами авторитетного свидетеля, ни Немцев, как это можно было бы ожидать по фонетическому характеру наименования, потому что Немцы упоминаются особо от Кульпингов. Этим мы можем ограничить свои замечания о Колбягах, чтоб опять воротиться к Варяго-Руси, или к Русским Варангам.

В конце хроники Иоанна Скилицы Куропалата мы встречаем еще раз тех самых Варангов Русских, о которых была речь у Атталиоты и у самого Скилицы по поводу Афирского дела. Ими убит был прежний их предводитель Иоанн Вриенний, брат претендента Никифора Вриенния, теперь (1079 г.) ослепленного. Причина убийства излагается следующим образом: «Когда Вриенний отложился, и внешние Варанги согласились (соединились) с ним, то находящиеся внутри дворца [352]Варанги выбрали одного из среды себя и послали его к своим единоплеменникам с требованием, чтобы те оставили отступника (то есть, Вриенния) и пристали к императору. Посланный был узнан, схвачен, подвергнут страшной пытке и открыл всю истину о своем поручении; за то он был лишен /131/носа, и приказал это изуродование именно Иоанн. Варвар не остался равнодушным к обиде, которую он потерпел, и убил Иоанна, когда он выходил из палат, поразив его иноплеменническими секирами. Варанги восстали также и против императора (Вотаниата) и покушались убить его. Но когда им противостали люди императора, то они обратились к просьбам о помиловании и, умилостивив царя, получили прощение» (Scylitz. p. 737 sq.): τοῦ — Βρυεννίου ἀποστατήςαντος καὶ τῶν ἐκτὸς Βαράγγων ὁμοϕρονησάντον αὐτῷ, οἱ ἐν τῷ παλατίω Βάραγγοι-πρὸς τοὺς ὁμοεθνεῖς ἀποστέλλουσιν — ὁ βάρβαρος ἀναιρεῖται τὸν Ίωάννην — μαχαίραις ἐθνικαῖς. (Ср. Bryenn. p. 105; Hamart. p. 897 ed. Mur.). Здесь всего важнее для нас указание на двоякого рода Варягов, внешних и дворцовых. В предыдущих частях исследования нам приходилось несколько раз отметить то обстоятельство, что Варяги, то являются простыми союзниками Византии, то придворной лейб-гвардией. Мы догадывались, что так было в действительности, то есть, что варяжский корпус, в самом деле, выставлял из среды себя часть для охранения особы императора, и поэтому мы не считали возможным остановиться на предположении, что наряду с варяго-русским корпусом существовала варяго-скандинавская или какая другая лейб-гвардия. Иоанн Фракисийский теперь прямо говорит, что и внешние и дворцовые Варяги были ὁμοεθνεῖς, единоплеменны…

Что касается восстания Варягов против Никифора Вотаниата то оно гораздо подробнее описано Атталиотою (р. 294 sq.), который, впрочем, термина Варанги при этом не употребляет. Но сомнения о тожестве никакого быть не может. Бунтовщики Атталиоты суть люди, имеющие стражу во дворце, «мужи душегубные и иноплеменные», τοῖς τὴν ϕυλακὴν ἔχουσι τοῦ παλατίου θυμοϕθόροις ἀνδράσι καῖ ἐθνικοῖς (ρ. 294,17); по древнему обычаю они имеют предстояние пред императором со щитами и [353]прочим вооружением в руках (τὴν παράστασιν ἐνώπιον τοῦ κρατοῦντος — ἀναπληροῦντες). Неизвестно, что было причиною раздражения этих иноплеменников, но только однажды вечером они с яростным, смертоубийственным и распаленным духом устремились против самого императора, который находился (приникал, προκύπτοντος) над ними в одном из верхних открытых царских переходов. Одни из них, воспользовавшись луками, пустили против него стрелы; другие, опираясь на ведущие вверх лестницы, с большим усилием и с мечами в руках старались открыть себе вход наверх; тогда был /132/ранен стрелою в шею один из секретарей царских, стоявших вблизи. Но сам император, несмотря на совершенную нечаянность нападения, не потерял присутствия духа и, соединив около себя небольшую кучку людей, которые пробегали мимо, начал борьбу с бешеной и пьяной яростью варваров; ибо варвары действительно были пьяны, потому что был уже вечер, когда они теряли всякий рассудок вследствие излишнего употребления вина, притом, по их обычаю, в чистом, беспримесном виде («Руси веселие есть пити»). Варяги были удержаны, сбиты с лестниц, по которым они ломились вверх; между тем подоспели Греки (῾Ρωμαῖοι), державшие царскую стражу, и варвары потерпели окончательное поражение, но все-таки они еще сопротивлялись несколько времени, запершись, как в какой-нибудь крепостце, в верхней части дворца, отведенной для жительства им (р. 296, 2: ἀπονενέμηται γὰρ αὐτοῖς ἄκρα τις ἐν τῷ παλατίω μετέωρος εἰς κατοἱκησιν). Наконец, утомленные напрасными усилиями, они покорились и стали просить прощения. Никифор Вотаниат, прославляемый Атталиотою за кротость и человеколюбие, по словам его, и в этом случае обнаружил великодушие и не настаивал на казни всей совокупности варваров, служивших телохранителями (παντὶ μὲν πλήθει τῶν σωματοϕυλακούντων βαρβάρων τιμωρίαν οὐκ ἐπεστήριζε), но дал им прощение (συμπαθείας ἐπηξίωσε). Только те из них, от которых нельзя было ожидать исправления к лучшему, и которые обличены были на суде и розыске посредством «надлежащих угроз» и посредством показаний самых своих единоплеменников в наибольшей виновности, были разосланы в виде [354]каких-то отверженников по гарнизонам разных крепостей (Attaliot. p. 296; сравни также Zonar. XVIII 19, tom. II, p. 292 ed. Paris.: здесь так же, как у продолжателя Амартола и у Скилицы, прямо употреблен термин Βάραγγοι).