Юрий Каменский - Витязь специального назначения

— Стоять! — остановил нескольких рванувшихся татей атаман, — сдурели, олухи? Они вас в лесу, как кур, передушат.

Чуть помятая Смышлёна рыдала на груди у раненного Жилы, лежащего на обочине дороги.

— Перевяжи отца! — рыкнул на неё Акела, — реветь потом будешь.

Над местом битвы уже кружила пара воронов в ожидании поживы, оглашая окрестности нетерпеливым криком. Скоро на этот призыв потянулись их собратья, их немалый жизненный опыт показывал, что после людских стычек всегда появляются трупы.

Таковые не всегда предают земле, а вороны, как истинные санитары природы, всегда готовы очистить её от гниющей и разлагающейся плоти. Вот и теперь чёрные птицы расселись на деревьях, ожидая, когда оставшиеся в живых двуногие покинут место побоища. Тот же опыт подсказывал им, что похорон после таких вот стычек не устраивают и покойники от них никуда не денутся. Молодых и нетерпеливых успокаивали и понуждали к терпению крепкие клювы старых и седых патриархов.

Кругом слышались стоны и ругань. Тогда уцелевшие, уже не делясь на «казаков» и «разбойников», осмотрели друг друга, друзья оказали помощь Акеле. Тот был ранен хотя и легко, но певец предупредил, что своё оружие орки (а это действительно оказались они) часто смазывают всякой гадостью. По знаку вожака упомянутый Коновал, разжевав какую-то найденную неподалёку сочную травку, наложил её на рану и крепко забинтовал. Андрей отыскал в кустах труп вожака орков и, выдернув нож, чистил его землёй. После пистолетной стрельбы многие недоумевающее поглядывали в его сторону, стараясь понять, что же это такое было? Но расспрашивать, конечно, не решились.

Малыш уже пришёл в себя и сидел, опираясь спиной на толстый ствол ясеня. Затягиваясь цигаркой, которую Акела сунул ему в рот, парень вслух сам с собой обсуждал способы казни для агрессоров. Впрочем, эти высказывания носили чисто риторический характер — живых орков на поляне не было. Неугомонный здоровяк тут же нашёл новую мишень для зубоскальства.

— Что, баян недоделанный, пошёл по шерсть, а вернулся стриженным?

— Тебя не спросил, деревенщина… — равнодушно отпарировал атаман.

— Это точно, — в излюбленном своём стиле стал прибедняться Малыш, — мы-то, святловодские, завсегда так. Токмо с вёски своёй припрёмся, назём [15] Назём — так в некоторых деревнях называют навоз. с лаптей отряхнем и зараз давай всех сударей благородных палкой дубасить, особливо которы по лесам с гуслями да шестопёром шастают…

Разбойник, видимо, ценивший добрую шутку, весело оскалил белые крепкие зубы.

— Ловок брехать, шельма.

— Что-то личность мне твоя знакома, — не унимался Малыш, готовя, по-видимому, очередную подначку.

— Так ты же в Светлограде бывал? — вопросом на вопрос ответил атаман.

Акела внимательно посмотрел на главаря разбойников.

— Так, орлы, потом воспоминаниями займёмся. Как зовут-то тебя?

— Лутоня.

— О, как! — не удержался Акела, — Барс, какая честь для нас, не какой-нибудь там пришей-пристебай, а сам Лутоня. Но я одного не понял — за каким лешим ты к нам прицепился? Богатства большого у нас с собой не было…

— Из-за вас самих, — спокойно ответил разбойник — из-за тебя и, — он дёрнул головой в сторону Андрея, — из-за него. Мне позарез нужно было с вами поговорить без помех, а стали бы вы слушать какого-то бродягу. Вот и пришлось поставить вас перед таким выбором, даже мост нужда заставила сжечь. Я согласен заплатить вам и даже купцу за беспокойство. Одно условие — я с вами двоими должен поговорить. И с ним, — он указал глазами на Сержа, — если он тоже из ваших.

— Из каких наших? — подал голос Барс.

— Из таких, которые вместе со своей весью из другого мира появились. Вас ведь должно четверо быть.

— Ну, твою дивизию, — всплеснул руками Акела, — похоже, скоро белки на деревьях будут наше появление обсуждать!

Лутоня обернулся в сторону раненых.

— Скажи, купец, подходят тебе мои условия?

— Да так-то оно так…, - с сомнением промямлил Жила, теребя в задумчивости густую бороду.

— По-моему, он не врёт, — вмешался в разговор Серж.

— Мне тоже так кажется, — согласился Акела, — значит, сделаем так. Кто-нибудь из твоих орлов пусть слётает за деньгами. Потом мы все вместе едем в Червлянск. Я имею в виду только тебя, товарищи твои могут идти на все четыре стороны. По дороге можешь с нами говорить, пока нам не надоешь. На окраине города мы расстаёмся, и каждый едет по своим делам. Я. со своей стороны, ручаюсь, что, если ты не обманешь, мы тебя честно отпустим и день и ночь будем про тебя молчать. Подходит тебе такой расклад?

— Я согласен.

Лутоня жестом подозвал молодого парня. Тот наклонился ухом к атаману. Выслушав тихие инструкции, он встал и вопросительно посмотрел на Акелу. Атаман повелительно мотнул головой — сматывайся, мол. Разбойник нырнул в кусты и пропал. Барс перевёл взгляд на Лутоню, встретился с ним глазами.

— Если задумал измену, ты умрёшь не быстро, но наверняка.

— Для меня самый выгодный расклад — тот, что ты предложил, — усмехнулся атаман, — подожди час — убедишься сам.

Час прошёл не в скучном ожидании, а в трудах и заботах. Выкопали на всех павших одну могилу и схоронили. На свежий, ещё осыпающийся земляной холм закатили валун, помечая могилу. Может, когда и присядет возле него проходящий путник да помянет чарочкой. Или бросит за трапезой подле хлебных крошек на пропитание лесным птахам. Чай, ведь тоже людьми были, грешно так оставлять.

Орков оттащили с тропы, скинув в овраг как обычную падаль. Судя по крикам ворон, моментально устремившихся туда и поднявших невообразимый гвалт, без внимания они не остались. Говорить не тянуло, от курева уже щипало язык. По счастью, из леса выбрела лошадь, навьюченная съестным. Перекусили, выпили за помин души убиенных. Предложили разбойникам. От еды они отказались, но бражки выпили с удовольствием. Акела, прикурив цигарку, предложил кисет атаману. Тот, свернув себе солидную «ногу», со вкусом затянулся. В это время в кустах послышались шаги.

На дорогу вышел отпущенный разбойник с тяжёлым мешком на плече. Он с видимым облегчением сбросил звякнувшую мошну на землю.

— Проверяй, купец, — спокойно сказал Лутоня.

Примерно полчаса ушло на пересчёт серебра, пока, наконец, Жила не кивнул утвердительно. К тому времени все кони, кроме одного, уже собрались возле людей. Пропавший конь принадлежал Околелу, так что сожалеть о нём, по большому счёту, было некому. Путешественники, усевшись в сёдла, продолжили путь, оставив за спиной безымянную братскую могилу да пирующее вороньё.

Вместо погибших Мыся и Околела рядом с безмятежным видом ехал знаменитый разбойник Лутоня. Разговор, которого такой дорогой ценой добивался этот очень своеобразный тип, состоялся на первом привале.