Юрий Каменский - Витязь специального назначения

Замерший посреди двора купчина в долю секунды, каким-то сверхъестественным чутьём, понял, что жить ему осталось ровно столько, сколь потребно бугаю на два не очень больших прыжка. Бык на волосок не достал охальника — тот в мгновение ока вынес через довольно высокий забор семипудовые телеса. Купчина задал по улице такого стрекача, что защитник вдов и сирот так и не сумел его догнать.

Взамен бычара выместил жажду неутолённой мести на обозе купчины, за повозками которого поначалу пытался укрыться обидчик. Горохом сыпанули возчики, кошками карабкаясь на ближайшие сосны. С безопасной высоты они довольно наблюдали за происходящим. А чего им переживать? Купчина был изрядный плут и наглец, норовя по возможности обжулить каждого. При этом мог залезть в морду любому, кто пытался возражать, но не мог постоять за себя. Глядя, как он с воплями мечется меж гибнущего добра, возчики от всей души желали злобной животине долгих лет. Только покуражившись вдоволь над тем, что осталось от обоза, бык разрешил пастушонку увести себя. Насильник не посмел появиться в деревне — так через лес и ушёл.

И вот сейчас эта местная знаменитость стояла посереди улицы и пристально наблюдала, как хозяйки, почтительно здороваясь, подают дедку кто глечик молока, кто узелок с пирожками. Медленно и степенно стадо покинуло улицу, уходя на свои привычные лесные выпасы.

Стукнула калитка — во двор вошла Милолика. Клим приподнялся на лавке. Почувствовав движение, поднял от стола помятую морду Соловей, глянул вопросительно, но, проследив за взглядом друга, хмыкнул.

— О чём вы думаете, солдат, глядя на этот кирпич? — О женском половом органе, товарищ капитан. — Почему? — А я всегда о нём думаю…

— Я ж не ты, — лениво отмахнулся Славка, — кто с водкой дружен, тому хрен не нужен.

— Скотина толстая, — огрызнулся Васька и перевёл разговор на более нейтральную тему, — а вот хотел бы я знать, куда это наши отцы-командиры запропали? Больше трёх недель прошло, должны были, по идее, уже вернуться.

Клим открыл рот, но ответить не успел. Со двора раздался отчаянный женский крик, от которого враз заледенела спина. Это не хозяйка мышь увидела, это нечто другого порядка…

Мужики бросились на улицу. В соседнем дворе из-под стрехи валил дым с языками пламени, а сверху пикировал, казалось, прямо на них, старый знакомый, огнедышащий змей. Вот уж точно — не было печали…

Милолика кинулась на грудь, ища спасения, глаза слепые от ужаса. Клим перехватил её и толкнул в сторону огорода: «Бегом к лесу!». Там уже мелькали подолы бегущих с детьми баб, старшие прихватывали подвернувшихся под руку малышей и тащили на закорках. Никто не разбирался, свой это или соседский. Главное для всех живых — уйти от гадины подальше. Несколько мужиков с самострелами прикрывали беглецов.

Клим, отвернувшись от бегущих, заскочил в дом и через секунду выскочил с самострелом в руках. Васька бросился к нему: «Дай что-нибудь!».

— Возьми топор в сенях!

В лица пахнул горячий ветер. Затормозив крыльями в два-три взмаха, тварь тяжело приземлилась прямо во дворе. Соловей высунулся из сеней с огромной секирой, отнятой у Червеня. Клим мгновенно зажал ему рот ладонью, — как уверяли охотники, нюха у змея никакого, но слух отменный. Однако, у рептилии планы, видать, были другие. Из-за угла ударила струя шипящего пламени, сарай мгновенно занялся. Друзья тихо отступили назад, Слава оглянулся — на полосе между огородами и лесом ещё белели маленькие фигурки, — это последние из уцелевших людей уносили ноги в лес.

А вот дым над крышами что-то слишком уж густой. Ящер, похоже, подпалил весь в нескольких местах. Со двора послышался скрежет когтей по камню, хруст ломаемого дерева, захлопали большие крылья. Клим снова оглянулся — фигурки ещё не скрылись в лесу. Тварь настигнет их в считанные секунды, а место открытое, не укрыться, смерть неминучая и бабам и ребятишкам. Вырвав у Соловья секиру, он с размаху метнул её в стену горящего сарая, толкнул Ваську в сторону леса.

— Беги! — а сам нырнул в заросли плодовых кустов и стал красться вокруг дома. Расчёт оправдался — услышав удар, змей не взлетел. Вытянув вверх морщинистую шею, ящер повернул голову в сторону звука, он был раза в полтора крупнее того, что они так удачно прикончили в Леоновке.

Понимая, что это единственный шанс, Клим быстро прицелился и спустил крючок самострела. Есть! Тяжёлый оперённый болт с резким шипением вонзился в надбровье твари, вплотную к глазному яблоку. Видимо, чудище успело дёрнуть головой на звук.

Разозлённый дракон пронзительно зашипел и дважды полоснул своим огнемётом, к счастью, правее. Зелёные сочные кусты мгновенно обуглились и затлели, щёку обдало жаром. Змей наклонил голову, крючковатым когтем на суставе крыла ловко захватил стрелу и выдернул её из глазницы, взвыв от боли.

В этот момент второй болт ударил его в другой глаз. Горыныч, взревев дурным матом, стал молотить хвостом вокруг себя. Но всё это Клим слышал уже за спиной, он во весь дух мчался к лесу. Когда он уже миновал первые деревья, за спиной ещё было слышно рёв и шипение взбешённого гада.

…Уцелевшие селяне собрались на большой опушке.

И отсюда были видны жарко полыхавшие дома, огонь жадно пожирал всё, что люди нажили за многие годы. Выли собаки на привязи, густой дым поднимался к чистому небу. Возвращаться было нельзя. Посланные разведчики доложили, что ослеплённый змей бродит по веси, почти полностью сгоревшей. Зверюга на малейший шум пускает струю пламени и бросается следом. Живых людей там не видать. Если кто и уцелел, обозлённая рептилия вряд ли дала кому-то уйти.

Ничего не осталось от цветущей веси, — она догорала, чадя жирным дымом… Нет теперь ни кола ни двора, почти половина жителей погибла, и это перед самой зимой. Мало кто, убегая, успел хоть что-то прихватить. На всех собравшихся лишь несколько по-сиротски тощих узелков. Мужиков с оружием уцелело всего восемь человек, а остальное — бабы с плачущей разнокалиберной детворой. Красавица Любава не сушила глаз — Соловей в лесу так и не появился. Видимо, замешкался при отходе и попался разъярённому дракону. У Клима на душе было муторно — оборвалась последняя ниточка, связывающая его с прежней жизнью. Андрей с Борисычем тоже неизвестно где, да и живы ли? Только одна Савельевна. Савельевна?!. Стоп! А ведь это идея!

Клим быстро объяснил сельчанам ситуацию. Милёна, подхватившая мысль на лету, быстро и сноровисто растормошила оцепеневших от горя баб, не обошлось без хлёстких оплеух, когда одна из них забилась в истерике. Где лаской, где таской заставила шевелиться детей, прикрикнула на мужиков и люди потихоньку начали двигаться. Подхватывая самых маленьких на руки, молча шли, обходя пожарище под прикрытием густого кустарника.