РЎСЌР№ Алек - Р-ар чужими руками

– За безупречную службу Германии, конечно. – весело ответил мужчина, высвобождаясь из объятий. – Где у тебя тут вешалка?

– Дядя Анс… – рванулся было навстречу гостю Йоган, но резко замер, одернул парадную форму морского кадета, и отдал честь согласно устава. – Здравия желаю, герр капитан цур Зее.

– Здравия желаю, кадет Арндт. – мужчина с легкой добродушной усмешкой козырнул в ответ.

– Герр капитан, разрешите вам представить моего друга и однокашника. – сказал он не выходя из позы "стойка-смирррна-говорю-с-начальством".

– Разрешаю. – улыбнулся капитан цур Зее.

Стоявший в дверном проеме ведущем в гостиную, а потому ранее незамеченный вновьприбывшим Карл, сделал несколько уставных шагов вперед, щелкнул каблуками и лихо козырнул.

– Морской кадет Карл-Вильгельм Геббельс, честь имею представиться.

Лицо мужчины приняло растерянное выражение. Он вяло отдал честь младшему по званию, и как-то сдавленно произнес.

– Капитан цур Зее Ансельм Борг. Вольно, кадеты.

– Красавцы, а? – Арндт-старший хлопнул Борга по плечу. – Орлы!

– Что? А, да, конечно. Прости, голова закружилась. – капитан помотал головой. – Так где, ты говорил у тебя вешалка?

Парни прибыли в Берлин нынче же днем, полуденным поездом, с корабля на бал в прямом смысле слова. Если считать кораблем училище, разумеется.

Погода в германской столице стояла мерзопакастнейшая. Стеной валил мелкий сухой снег, столбик термометров уверенно стремился к абсолютному нулю, а пронизывающий ветер бросал снег в лицо и ледяными пальцами пробирался под одежду, выстуживая даже самые горячие души.

– Наверное, зря я сообщил домой, что приезжаю завтра утром. – Йоган поежился.

– Наверное. – согласился Карл. – А, кстати, зачем?

– Да дурь в голову ударила. – невесело усмехнулся Арндт. – Решил продемонстрировать какой я взрослый и самостоятельный, а то надоела эта опека.

Он скривился, и тонким голоском произнес:

– Мигелито, одень шарф, на улице холодно. И не гуляй долго, я волнуюсь.

– Обо мне бы кто так позаботился. – пробурчал Геббельс, придерживая левой рукой поднятый воротник.

– Мндя уж. – вздохнул его приятель. – А могли бы на машине добраться. Дурак я, дурак…

– Погляди на это с другой стороны. Сделаешь родне приятный сюрприз.

– Тоже верно. – вздохнул Йоган. – Ну что, пошли?

Автобусы, к счастью, ходили невзирая на погоду, так что где-то через час парни уже были на месте. Увидав вполне себе немаленький двухэтажный особняк в центральной части Шарлотенбурга, Карл покосился на приятеля и мрачно спросил:

– А твой отец, он вообще – кто? Лучше подумай, прежде чем отвечать, потому что если он окажется каким-нибудь генералом, и я буду вынужден все время отпуска ходить по стойке "смирно" и строевым шагом, то в жизни тебе этого не прощу.

– Военные в друзьях у него водятся, и в немалых чинах. – хитро прищурился Йоган, но глядя на стремительно мрачнеющего Геббельса вздохнул, и серьезным тоном добавил. – Ладно, не кисни, а то у всех соседей молоко свернется. Инженер он. Один из ведущих инженеров Фердинанда Порше. Танки зубилом клепает.

– Зубилом? – изумился Карл. – Это как?

Арндт расхохотался.

– Пойдем. – подтолкнул товарища он. – Папа сам тебе все расскажет, зуб даю.

– Вот ты в кого такой словоохотливый. – пробормотал Геббельс, двигаясь к двери.

На стук дверь открыла пожилая горничная, смуглая, с иссиня черными волосами. Увидав Йогана она просто-таки просияла:

– Молодой синьор приехал! – воскликнула женщина. – Мадонна, да проходите же быстрее, такая погода на улице! Не хватало еще, чтоб вы простыли.

– Здравствуй, Мануэла. – Йоган улыбнулся и обнял горничную. – Я тоже по тебе соскучился.

– Пойду, доложу синьоре, она обрадуется. – женщина явно смутилась столь вольным поведением хозяина.

– Ага. – ответил Арндт. – Карл, ты так и будешь стоять столбом на пороге? Давай, скидывай шинель, а то она сохраняет под собой только уличный мороз. Вешалка слева от тебя.

Покуда парни снимали верхнюю одежду и обметали с сапог снег (сухой – не сухой, а налипло его на ноги прилично), Мануэла мухой успела сгонять к хозяйке дома, и та появилась на лестнице, ведущей на второй этаж, именно в тот момент, когда молодые люди взялись за свои дорожные чемоданчики.

Матушка Йогана оказалась женщиной достаточно высокой и статной, с горделиво посаженной головой, и теми хищными, но в то же время мягкими и чисто женскими чертами лица, которые характерны для женщин из благородных семейств Кастилии. Как и у большинства испанцев, многовековое владычество мавров на Пиринеях сказалось на цвете ее кожи, а вот три беременности (Йоган упоминал, что у него есть сестра и брат) на ее фигуре никак не отразились. "Алая роза в летнем саду ночью", пришло в голову Карла поэтическое сравнение. Было в этой женщине что-то жаркое, неистовое, необузданное даже, прикрытое внешней красотой, как лицо маской на венецианском карнавале.

– Мигелито, я с ума сойду с тобой! – воскликнула она, стремительно спускаясь к кадетам. – Ну почему ты не сказал, что приезжаешь сегодня? Отец бы вас встретил, а так – эта ужасная погода! Как вы добирались?

Оказавшись рядом с сыном женщина заключила его в объятья.

– Пустое, мама. Нормально мы добирались, на автобусе. – Йоган чмокнул мать в щеку и аккуратно освободился из объятий. – Познакомься с моим другом, Карлом Геббельсом. Карл, это моя мать, фрау Анна Арндт, в девичестве Сильва-и-Тахо, хотя она предпочитает обращение "донья Анна".

– Ах, Карлито, я так рада что ты приехал. – на сей раз настал черед Геббельса оказаться в объятьях. Он даже не успел вымолвить ни одной приличествующей случаю фразы. Йоган ухмыльнулся, как бы наглядно демонстрирую невысказанное: "А я говорил – именно так она тебя и будет звать". – Я так рада, что Мигель подружился со столь достойным юношей, как ты.

– Мама… – страдальчески вздохнул Йоган и закатил глаза.

– А что такого? – удивилась донья Анна. – Я действительно рада.

И, повернувшись к Карлу, который также успел выбраться из дружелюбных объятий фрау Арндт, добавила:

– Мигелито много писал о тебе и твоих приключениях. Знаешь, у него никогда не было настоящих друзей…

– Мама! – Йоган повысил голос.

– Все, все умолкаю. – улыбнулась донья Анна. – Мальчики, время – почти четверть второго. Быстрее переодевайтесь к обеду.

– О, шайзе! Как я мог забыть? – простонал ее сын.

– Что за выражения, молодой человек? – нахмурилась фрау Арндт. – Йоган-Мигель-Альбано Арндт, если вы позволите себе такое в приличном обществе, то опозорите и себя, и вашего отца, и свою форму.

– Прости, мама. – смутился Йоган.

– Все, время. Время, молодые люди. Гости начнут собираться через полчаса. Мануэла, покажи нашему гостю его комнату.