Дино Динаев - Учитель афганского

Он видел, как Гот под ручку со Светой сели в "Форд" куратора и отъехали.

Олег отшвырнул сигаретину и направился к остановке.

На остановке было много народа, и Олег встал чуть в стороне. Погода портилась на глазах, небо потемнело от снеговых туч, стала накрапывать ледяная крупка.

Олег поднял воротник куртки и вместе с другими, оставшимися за пределами остановки, запоздало двинулся под защиту крыши.

Народу набилось как сельди в банку.

Олег упирался что есть сил, но набежавшая толпа сдвинула даже его, притиснув к прозрачной перегородке.

В этот момент все и произошло.

И как Олег углядел киллера? То ли прочел что-то в глазах окружающих, то ли сработало чисто милицейское чутье. Обернулся и увидел сквозь прозрачный пластик, как стоящий снаружи мужчина довольно отталкивающей наружности, лицо все в прыщах, поднял и уставил на него пистолет.

Единственной его ошибкой стало то, что киллер подошел слишком близко. Шипилин дал ему с правой прямо через перегородку. Задел то ли руку, то ли оружие, но прицел сбил. В ту же секунду Олег вышел сквозь перегородку сам.

В это трудно было поверить, потому что пластик делали в России, то есть с расчетом на то, что его будут пробовать разбить ломом. Однако Шипилин прошел через бронированный пластик, как если бы он был не прочнее папиросной бумаги.

Не мешкая, он обрушил на противника удар в корпус. Видно тот был в бронежилете, и ощущение последовало такое, как если бы Шипилин угодил рукой в дверную ручку. Однако удар был такой силы, что киллера буквально смело.

Повалившись, киллер успел поднять пистолет. Выстрел и страшный удар ногой, сломавший бандиту руку, слились воедино. Пуля, пролетевшая в опасной близости, отозвалась колоколами в голове у Шипилина, с задетого уха брызнула кровь.

Не обращая внимания на хлещущую кровь, Шипилин наступил бандиту на искалеченную руку и крикнул:

— Кто тебя нанял? Говори! Убью!

После чего достал табельный пистолет и выстрелил ему в ухо. Когда брызнула кровь, он подумал, что слегка промахнулся, и действительно угробил. Но нет. Башка была цела. А так получилось: ухо за ухо.

— Не убивай, я все скажу! Мы зовем его американец, — в ужасе затараторил несостоявшийся киллер. — Он у вас где-то в ментовке работает.

— И часто он вам звонит? Многих ты уже положил?

— Век свободы не видать, в первый раз подписался!

— Так я тебе и поверил.

Шипилин вздернул бандита на ноги и с хрустом надел на него наручники.

11.

ПРОБУЖДЕНИЕ ЗВЕРЯ.

"Американский союз за равенство прав мужчин и женщин сообщает, что его борьба увенчалась успехом. Теперь пенсионный возраст женщин России будет равен мужскому и составит 70 лет".

Миниблоги с сайта Алга. РФ

Иван Иванович Снигирев умирал.

Эксперт лежал голый, укрытый лишь простынью, в отдельной палате, подключенный к аппарату искусственной вентиляции легких. В эту палату помещали только крайне тяжелых больных, практически, без надежды на то, что они выйдут из комы.

Посетителей к нему не пускали, да и не было желающих глядеть на столь явное приближение смерти. Лишь однажды к нему провели жену, маленькую седую женщину, и некоторое время она смотрела на умирающего сквозь герметичную прозрачную перегородку.

Супруг казался спокойным, даже счастливым, приобретя невиданную для него степенность. Дело в том, что, дожив до преклонных лет, он все еще оставался мальчишкой, увлекающимся, особо не разбиравшимся ни в одежде, ни в прическах, ни в людях, ходившего с вечно торчащими вихрами, только седыми. Теперь же он лежал солидно и уверенно, словно показывая своим видом, что игрушки закончились, как и его земной путь.

Знали бы вы, люди, что творилось перед его внутренним взором. Ни одному смертному это не дано.

Поначалу умирать было больно.

Эксперта словно тащили сквозь узкую горловину со стенами из битого стекла. Многочисленные раны покрыли его тело, и Снигирев истек кровью.

Как ни странно, но после этого стало легко. Эксперт сделался невесомым и неосязаемым. Поднеся руку к лицу, он не увидел ее. Теперь у него не было бренного тела, и никто не мог ему помешать размышлять.

Утверждается, что перед смертью перед взором человека проходит вся его жизнь, теперь Снигирев убедился, что это не так.

В памяти возник только вчерашний вечер, как будто кто-то решил, что именно тогда произошло наиболее важное событие, достойное упоминания в этот неотвратимый для каждого момент.

Снигирев вспомнил, как, придя, домой после работы, когда еще был жив (как смешно это звучит, он бы даже посмеялся, если б у него было чем), он забрал странное письмо, что дал ему молодой оперативник, и поднялся к соседу с шестого этажа.

Сосед у него был замечательный, умница, профессор Гарри Эгонович Сенинг из филиала планового, из обрусевших немцев. Это был крупный мужчина с обширной лысиной, своей округлостью и всегдашней веселостью напоминающий сказочного эльфа с берегов Рейна.

Снигирев познакомился с ним недавно и обращался к нему чрезвычайно редко и только по очень важным вопросам. Само же знакомство случилось по инициативе Сенинга, когда на профессора наехали отморозки из банды Калмыка и поставили на счетчик.

У эксперта двое бывших однокурсников служили в РУБОПЕ, и они по-быстрому отвадили кредиторов. Сенинг с благодарностью потом признался, когда они хорошо посидели в ресторане, что совсем опустил руки и уже готов был покончить с собой.

Снигирев лишь кивнул, припоминая сквозь винный туман, что речь шла о сумме поистине астрономической. Профессор был далеко не прост. Имеет целый парк шикарных иномарок, трехэтажный коттедж в Приморском, где даже голая земля стоит сотни тысяч долларов, в отпуск ездит исключительно зимой, приезжая с таким ярким загаром, который и не во всякое лето получишь.

Ничего удивительного. В последнее время много появилось такого люду, занятого на таинственных невнятных должностях, но живущих на широкую ногу даже по европейским нормам. К этому уже привыкли, и никто не спрашивал, кто же они на самом деле.

Что же касается Сенинга, то Снигирев допускал, что профессор давно наплевал на свой зачахший институт и вполне мог работать на солидную фирму, имеющую прямой выход на зарубеж. Миротворцы успешно крышевали подобного рода предприятия, а натовские генералы делали целые состояния.

Голова у мужика золотая. Сам все время посмеивается и советы вроде дает, шутя, но проблему высвечивает словно рентгеном, видя всю подноготную даже в, казалось бы, благородных поступках, и от этого немного циник, но это болезнь всех умных людей. К тому же он циник, не радующийся своим едким наблюдениям, а казалось бы удивляющийся им и даже возмущающийся.