Василий Звягинцев - Хлопок одной ладонью. Том 2. Битва при Рагнаради [OCR]

Опустил трубку на рычаг. Вздохнул с облегчением.

Постепенно все налаживается. Да и как иначе? Предки, упокой Господи их души, не из таких смут и беспорядков с честью выходили. Что, Ивану Васильевичу Грозному легче было? (Иван IV, последний Рюрикович, к числу его предков по крови, само собой, не относился, но по преемственности власти — вполне.) А Петру Алексеевичу в Прусском походе? О прочих не говорим. Единственный, кто в спокойствии жизнь прожил, Александр III Миротворец. Да и то! Отца убили, сам в крушении на станции Борки едва выжил и умер от последствий в сорок девять лет.

Нет, Бога гневить не будем, сейчас еще не дела, еще — делишки.

Морпехи подтянутся, это две тысячи настоящих вояк. Крайцхагеля с танками с запада на Москву нацелим, Ливен с передовыми отрядами через сутки доберется. Выкрутимся.

«Но уж повешаем! На Красной площади, с барабанным боем…»

Цитата из любимого романа вспомнилась очень к месту. [28] А. Н. Толстой. «Восемнадцатый год».

Исторические духоподъемные ассоциации.

— Что ж, господа, — сказал Олег Константинович, — что от нас зависело на текущий момент, мы сделали. Война войной, а ужин по расписанию. Прошу.

Поняв смысл произнесенного, из-под стола, насторожив уши и внимательно осмотрев присутствующих, вышел Его Императорского Величества личный пес Красе. Не нашел ничего подозрительного или нарушающего регламент, обозначил намек на улыбку, показав приличные и саблезубому тигру клыки.

По леснице поднялись в малый столовый зал. Приглашенных было всего восемь человек. Сам князь, Чекменев, войсковой старшина Павел Миллер, командир гренадеров капитан Матвей Квашнин-Самарин, командир казачьей сотни есаул Петр Недожогин, Уваров и еще двое адъютантов, штаб-ротмисты, фамилий которых Валерий не успел запомнить.

Субалтерн-офицерам, сверхсрочным фельдфебелям, вахмистрам и унтерам ужин подали в гостевом доме. «Печенегам» же, хоть и были они сплошь офицеры, пришлось довольствоваться горячей пищей на позициях. Но и тут князь проявил внимание — все блюда с его кухни, напитки не из фляги, а в бутылках на выбор, и раздавал их младший егермейстер, придворный чин, штабс-капитану равный.

Уваров вновь хотел занять место подальше от Самодержца, на обер-офицерском краю, но Олег Константинович поманил его рукой. Указал на кресло по левую руку через угол.

— Я о тебе слышал, капитан. Граф Уваров… — с фамильной романовской памятью назвал несколько его более-менее знаменитых предков. — В Польше проявил себя более чем успешно. И сюда прибыл вовремя. Графский титул по нынешним временам почти ничего не значит. Так, вроде сувенира. Но мы это исправим. Все должно быть по справедливости. Кстати, ты награжден?

Валерий указал на свой мальтийский крест «За пять штыковых атак».

— Достойно. Но это все?

— Штабс-капитан представлен к Владимиру четвертой с мечами за оборону Арсенала и к Георгию за взятие Бельведера, — почтительно доложил Чекменев.

— И чего ждем? Некролога, чтоб без лишних хлопот? Выражаю неудовольствие, — Олег Константинович подозвал адъютанта. — Слышал?

— Так точно.

— Неси!

Не прошло и пяти минут, как Император (все-таки Уваров признал, что да) возложил на него орденские знаки, за отсутствием под руками меча или шашки просто хлопнул рукой по погону.

— Поздравляю, граф!

Офицеры, как было заведено еще при Петре, грянули «Виват!».

— Звездочки можешь снять [29] Сняв с погон звездочки, штабс-капитан превращался в капитана (майор по-нынешнему). , — благодушно распорядился Олег Константинович. — Шампанского, господа!

«Вот и поперло, — думал Валерий, проталкивая в горло слишком замороженный напиток, — два месяца, два чина, два ордена. Непременно нужно Терешину ящик шампанского и букет алых роз через посылконтору отписать. Без обратного адреса. То-то в бригаде поразвлекутся, загадку решая…»

Подумал так и вспомнил тот переломный по всем статьям день…

…В одно прекрасное утро, после развода, господа офицеры покуривали на веранде бригадного штаба, не спеша расходиться по подразделениям и заведованиям.

Валерия отозвал в сторонку старший врач капитан Терешин, усами, бурым от загара лицом, белым кителем и сдвинутым на затылок кепи очень похожий на туркестанских офицеров с картин Верещагина. По должности — один из шести начальников служб, по факту — первый среди равных, поскольку не подчинялся даже заместителям комбрига, по характеру — заядлый преферансист и грамотный выпивоха, настолько законспирированный, что в полку считался трезвенником. И весьма расположенный к Уварову.

— Слушай, Валера, тут такое дело. Получил я вчера предписание из медуправления округа. Предлагают от нашего полка направить офицера для прохождения специальной медкомиссии. Условия — возраст до двадцати пяти, чин не ниже поручика, ну и соответствующие медицинские показатели. Короче — ты подходишь. Давай я тебя пошлю.

— А зачем? — не понял Уваров.

— Затем. Я ж не дурак, сразу ребятам перезвонил, уточнил задачу. Дело в том, что, похоже, Главштаб Гвардии подбирает людей для какого-то нескучного дела. Или на спецучебу, или для загранработы. А тебе так и так срываться отсюда надо…

— Не выйдет, — безнадежно махнул рукой поручик, пригасил папироску об каблук, перед тем как бросить ее в урну. — «Ямщик» удавится, а меня не отпустит, — «Ямщик» — это была кличка комбрига Гальцева, порожденная его совершенно иррациональной страстью к старинному романсу «Ямщик, не гони лошадей».

— Так в том же и цимес, что вызов — чисто по нашей линии. Главмедсанупр — медсанупру округа — начмеду корпуса, дальше, циркулярно — начмедам бригад. Диспансеризация личного состава, ничего больше. Я тебя своей властью отправлю, на своей машине. А потом доложу рапортичкой в штаб и с концами…

«Шанс, — подумал Валерий, — неизвестно какой, а шанс. Надо ловить, не взирая на последствия».

— Ну а хоть чуть подробнее, Саша? — спросил он на всякий случай.

— Пошли. Доложись ротному, что ощущаешь мучительную боль в левом подреберье, отдающую в сердце и плечо. А также тошноту и изжогу. Что обратился ко мне, а я велел немедленно — в лазарет. Да ладно, я сам скажу…

Жара ощутимо крепчала, поэтому заговорщики ограничились парой стаканов местного сухого вина.

— Ты понимаешь, Валера, — объяснял Терешин, — на самом деле я точно ничего не знаю, но опыт подсказывает. Если команда идет с самого верха и определенные предварительные условия указываются, какие именно — говорить не буду, потому что бумажка в принципе секретная, так это значит, что набирают людей для серьезных дел. Ты вот на это главное внимание обрати, — капитан назидательно поднял палец, — дело организовано, минуя строевые инстанции. Это ж ведь не просто так. Я пятнадцать лет отслужил, много чего повидал. Если по команде людей отбирать, всегда свой Ямщик найдется, чтобы толковых ребят притормозить. А мы что, мы лекари. Нам их игры — сугубо по хрену. Мы людей знаем и изнутри, и снаружи. Объективно и, как правило, беспристрастно. Для того все и сделано.