Василий Звягинцев - Хлопок одной ладонью. Том 2. Битва при Рагнаради [OCR]

Вот она, Окружная, последнее время совсем мало используемая, но вполне действующая, со всеми ее ответвлениями, связками, маневровыми путями, разъездами, законсервированными станциями и полустанками. Ходили слухи, что и с метро она связана достаточно тесно. Вообще не дорога, а полумистический артефакт.

А чем же еще мы сейчас занимаемся?

Андрей выскочил в реальность «2004». Ну, потеряем полчаса-час, не такая уж беда в сравнении с выигрышем совсем по-другому счету.

Опять Москва, опять снег, но не такой, как в «пятом», а настоящий, даже в пределах Тверской и бульваров решительно закрывающий уличную слякоть густой пушистой порошей. Но все равно в феврале восемьдесят четвертого и снегопад, и метель были покруче! Тогда улицы даже солью редко посыпали, все больше песком и очень умеренно. Отчего и не было на тротуарах хлюпающей мерзкой каши.

Так и вспомнился сейчас угол Сретенских ворот и Рождественского бульвара, где Новиков ждал Ирину. Совершенно как Мурманск, Москва выглядела, или Новороссийск в разгар «боры». Один неверный шаг под ветер, и потащит, и покатит по тротуару, выкинет на мостовую, хорошо, не под колеса. Однажды в Новороссийске с ним такое и случилось. Сначала сдуло на проезжую часть и тут же выдуло, прямо из-под автобусного бампера.

С угла сквера, прямо напротив окон здания, в котором обосновался друг-замминистра, Андрей позвонил по сотовому, так и не ставшему еще привычным, телефону. Хотя ценил, что приятель, а может, теперь и друг, «нас так мало осталось в конном строю», дал ему один из самых конфиденциальных номеров, всего шестизначный.

— Приветствую ваше степенство, Кирилл Мефодиевич, — сказал Новиков. Это тоже звучало паролем, сегодня едва ли три человека могли обратиться к генерал-полковнику таким образом, по кличке времен журфака.

— Здоров, Андрюха. Проблемы возникли?

— О чем говоришь? Настроение предпраздничное, поболтать захотелось. Выгляни в окошко, снег-то какой!

Говорил Новиков специально голосом сильно подгулявшего человека, подозревая, что и у таких больших начальников особо защищенные линии могут прослушиваться. Сам он знал, что по-настоящему защищенной связи не бывает.

— Градусов на десять левее памятнику борцу за свободу гаитянского народа…

По короткому покашливанию в трубку понял, что Кирилл его увидел. Хоть и в бинокль.

— На обед когда поедешь?

— Я в кабинете обедаю. Извини, Андрюша, недосуг болтать. В конце годины посвободнее будет, на дачу, может, выберемся…

«Слухач» среднерусского происхождения с ходу может подумать, что — в «конце года», до которого не так и далеко.

Андрей посмотрел на часы, кивнул, показал один палец:

— Можно и так, — Следующим жестом обозначил — прямо и первый поворот направо. — Договорились?

— Ага.

Хорошо. Друг все понял и игру принял.

Полчаса пришлось покрутиться вокруг подавляющих своим мрачным величием, сверху донизу остекленных и все равно напоминающих храмы Карнака офисов. Обставленных в шесть рядов столь же неприятными взгляду автомобилями. Даже у Гитлера с его «Майбахами» и «Опель-адмиралами» вкус был лучше. Конкурс катафалков, иначе не скажешь.

На этом фоне желтая пятиэтажка послевоенной постройки, где помещались возглавляемые Кириллом Дубровиным службы, смотрелась скромно, хоть и была оснащена всякими современными прибамбасами, вроде евроокон с медного оттенка стеклами и защитного козырька над зеленой ковролиновой дорожкой от ступенек до автостоянки.

Хорошо, на противоположной стороне улицы и по периметру площади сообразительные частники понастроили пивнушек, забегаловок, пиццерий, фишлайнов и бистро для многочисленной рати мелких чиновников и клерков, желающих схватить свой бизнес-ланч, не удаляясь от контор. И вечером перехватить рюмку по дороге домой.

'Година — час (укр.).

Новиков нескучно провел время, не выпуская из поля зрения нужный подъезд. У него тоже была при себе монокулярная трубка, помещающаяся в кулаке, но десятикратная.

Кирилл вышел на крыльцо, спустился к предупредительно распахнутой лакеем, впрочем, в его случае, наверное, адъютантом, дверке «Мерседеса».

Пока он размещал на заднем сиденье свое дородное тело (за минувшие годы поджарый турист и альпинист раздался почти втрое), пока водитель аккуратно выруливал со стоянки, Андрей вполне успел пешком на условленное место.

— Чего «Роллс-Ройсы» себе не взяли, хозяева жизни? — в меру иронично спросил он, усаживаясь рядом и пожимая руку товарища. — Гулять так гулять. Толпе все одно, на чем вы катаетесь, коллег не удивишь, так какого ж хрена? Я не в обиду, я в этнографических целях интересуюсь.

— Мы для тебя, значит, объекты наблюдения? — с ленцой спросил Кирилл, откинул дверцу бара. — Пить будешь?

Андрей смочил губы. Машина шла так мягко по Стромынке, что бокал можно было поставить и на колено.

— У меня Главный военный советник, настоящий генерал-лейтенант, не вам чета, в Отечественную воевавший, демонстративно от Рио-Гранде до Юкатана на «зиме» ездил. Из Москвы самолетом доставили. Чтоб не ронять достоинство Державы!

— Ты меня что, воспитывать сюда пригласил? — по-прежнему лениво спросил Дубровин, но ощущалось, что он начинает внутренне накаляться. Что Новикову и требовалось.

— Ни в коем разе. Абсолютно наоборот. Покрутившись в Отечестве, поняв нынешнюю суть жизни, решил в меру сил помочь друзьям адаптироваться к капитализму, минуя его крайности…

— Во, бля, епископ Досифей, проповедник нестяжания… Да если я завтра на «Рено» или «Пассате» приеду, меня послезавтра выгонят. Что, скажут, святее президента решил быть? У нас тут как-то собрался один деятель чиновников на «Волги» пересадить. Вся Россия смеялась, включая тех, кому и на метро не всегда хватает…

— Далеко зашедший случай блокадного синдрома. Так наголодались в детстве, что до сей поры огрызки в наволочку прячут…

— Слушай, если у тебя дело — говори, у меня правда времени мало…

— Ты предел своих желаний, потребностей и притязаний знаешь? — спросил Андрей, делая еще глоток.

— Белая горячка? Только о смысле жизни я сегодня еще не рассуждал, остальное все было. Поехали обратно!

— Ну, для чего так резко сразу? — Голос Новикова спустился ниже на две октавы. — Вот это — входит в крут твоих желаний?

Он поднял из-под ног темной кожи кейс, расстегнул. Тот ровненько был забит заклеенными стодолларовыми пачками.

— Убери. Немедленно. Я ничего не видел, не слышал и знать не хочу!

— Естественно. Ничего и не было. Это я свой кошелек случайно раскрыл, визитку искал. И отпечатки пальцев там только мои, и квитанция из банка о законном получении процентов по вкладу. Самое же главное — нет по твоей должности услуг, достойных такой взятки. Хочешь, повторю под запись? В случае чего и на делириум тременс сослаться можешь. Свою.