Amargo - Хогвартс. Альтернативная история.

В пять часов следующего дня, который, по моему мнению, прошел совершенно бездарно, несмотря на визит к Хагриду и несколько рабочих эскизов его арбалета, я стоял перед горгульей с папкой рисунков подмышкой. Целый час перед тем, как отправиться к директору, я рассматривал свои рисунки, представляя их глазами Дамблдора.

— Павкие зелюки, — сказал я горгулье. Та отодвинулась, и стена за ней отъехала в сторону, раскрывая передо мной витую лестницу-эскалатор. Я поднялся наверх и постучал в темную дверь с золотой ручкой в виде грифона.

— Проходите, — Дамблдор впустил меня в свой кабинет. — Устраивайтесь, — он указал на кресло подле большого стола. Но я едва его услышал, настолько странное впечатление оказала на меня эта круглая комната. Такого насыщенного изобилия и разнообразия магических предметов я в Хогвартсе еще не видел. На стенах висело множество портретов колдунов и ведьм, которые, по обыкновению, занимались своими делами — дремали, тихонько переговаривались или наблюдали за происходящим. На полке над столом я заметил шляпу, распределявшую нас по домам. Огромный стол был заставлен причудливыми приборами; некоторые механизмы висели на стенах, и об их назначении можно было только догадываться. На насесте рядом с дверью сидела большая птица с яркими алыми, малиновыми и огненно-рыжими перьями. Она взглянула на меня и переместилась чуть ближе к столу.

— Это Фоукс, — произнес стоящий рядом Дамблдор. — Феникс.

Я протянул ему папку с рисунками и снова взглянул на феникса. Птица казалась неестественно роскошной, и я с трудом представлял ее в природной среде. Дамблдор направился к столу. Я оторвал глаза от феникса и уселся в большое кресло. Дамблдор сел напротив и раскрыл папку.

— Вы много работаете, — сказал он, медленно перелистывая рисунки.

— Да не особо, — ответил я, думая о том, что совсем забросил историю магии и едва справлялся с астрономией.

Дамблдор бросил на меня быстрый взгляд.

— Я встречал ваши рисунки даже на кухне.

— А, в этом смысле… не так много, как хотелось бы.

Дамблдор продолжал листать рисунки. Вот спящий у очага Клык… Нотт, склонившийся над учебником… интерьер слизеринской гостиной… паук в коробке… натюрморт из груш и винограда… портрет эльфа… портрет Хагрида… портрет Пирса… Поттер у огромного зеркала, в котором виднеются нечеткие фигуры его близких… снова натюрморты, портреты, интерьеры… Макгонагалл у окна… Снейп на вершине башни, отрешенно глядящий вниз… Квиррелл с чесноком и зажимающим нос троллем… темноволосый Дамблдор в образе кельтского воина с мечом в руке… всадник без головы на фестрале … Я уже давно перестал ощущать волнение, с которым переступил порог этого кабинета. Здесь было тепло и спокойно. Фоукс у двери клевал корм, ритмично работали механизмы на столе и на стенах, любопытные портреты пытались рассмотреть лежавшие перед Дамблдором рисунки, негромко переговариваясь и обсуждая то, что им удалось увидеть. Я же просто сидел, глядя в пространство перед собой и ни о чем не думая.

— Я не ошибся, — сказал Дамблдор, закрыв, наконец, папку. — У вас действительно талант. Ни в коем случае не бросайте это.

— Я бы и не смог, — ответил я. — Это для меня как дышать.

Возвращаясь к себе, я испытывал странную отрешенность и усталость. Мне хотелось поскорее добраться до постели и лечь спать. Однако скоро наступало время ужина, и я решил, памятуя о словах Дамблдора, сказанных в библиотеке, не пропускать его, а уж потом лечь и отоспаться, тем более что завтра наступал последний день каникул, и вечером приезжали мои соседи.

Начались занятия. Домашних заданий становилось все больше и больше, словно экзамены начинались не через несколько месяцев, а в феврале. С замиранием сердца я представлял, сколько же мне предстоит выучить по истории, чтобы сдать хотя бы на "удовлетворительно". Астрономию я регулярно списывал у Пирса, которому, кажется, все давалось легко — он получал высшие баллы почти у всех преподавателей, особенно для этого не напрягаясь.

— Зачем мне стараться, — сказал он как-то раз, когда я прямо перед уроком лихорадочно переписывал у него характеристики Плутона. — Я же не собираюсь в аврорат или еще куда-нибудь в этом роде.

— Куда ты не собираешься? — я оторвал глаза от пергамента.

— В аврорат. Это такая магическая спецслужба, — смешанная семья Пирса не изолировала его от магглов, и он одинаково хорошо чувствовал себя и в магическом, и в немагическом мире. — Ищут темных волшебников, — он усмехнулся, — ну или всякие темные делишки расследуют. Моего отца они даже приглашали к себе работать, только он отказался.

— Почему?

— Он ответил, что ему хватило сотрудничества с отделом тайн и что больше в министерские игры он играть не собирается.

Макгонагалл наконец-то оценила мои мучения на каникулах, поставив высший балл за описание работы с заклинаниями, но не торопилась проходить новый материал — мы шли только на пару уроков впереди остальных. Она все чаще задавала мне аналитические сочинения, которые, впрочем, не исключали копания в книгах, иногда в таких, где я едва понимал половину слов и был вынужден прибегать к помощи словарей. С Флитвиком все шло гораздо проще — мы благополучно закончили учебник для первого курса и с марта начали работать над темами второго.

— Ваша палочка, — сказал он как-то раз, — словно предназначена для чар! Вы не позволите на нее взглянуть?

Я протянул ему палочку Левиафана. Флитвик повертел ее в руках, приложил к уху, сделал ею несколько движений и вдруг резко выбросил кисть вперед, указав на закрытую дверь. К моему удивлению, из палочки вырвался зеленовато-желтый клуб дыма, который быстро приобрел форму изящной светлой змеи. Змея проплыла по воздуху до двери и рассеялась в воздухе прежде, чем я успел рассмотреть ее в деталях. Флитвик повернулся и посмотрел на меня уже безо всякой обычной для него улыбки.

— Надо же, — сказал он. — Я должен был догадаться, что Олливандер даст вам что-нибудь особенное, в вашем стиле.

— В моем стиле? — не понял я.

— Кровь, — сказал профессор, возвращая мне палочку. — Кровь рода играет важную роль в выборе катализатора волшебной энергии — то есть, собственно говоря, палочки. Ведь ваша семья приехала из Азии?

— У меня нет семьи, — я пожал плечами. Флитвик поднял бровь:

— Вот как… интересно.

— Я только знаю, что я наполовину китаец, — добавил я. — Мне так сами китайцы сказали.

Это было правдой. Когда-то судьба занесла меня в китайский квартал, где мы с моими тогдашними приятелями выполняли кое-какую работу. Там знающие люди и определили, что я полукровка.

— Что ж, — ответил Флитвик. — Кровь вашего китайского родителя оказалась сильнее, поэтому вам так подошла эта палочка.