Андрей Величко - Гатчинский коршун

Сам же я переключился на другую камеру.

– Друг мой, позвольте мне вас побеспокоить? – поинтересовался я.

– А пошел ты на х.., м…дак, не мешай спать, – ответствовал мне друг, не открывая глаз.

Своеобразно, подумал я, и сообщил собеседнику:

– Один хрен тебе через полчаса пожрать принесут, лучше объясни-ка мне, ты меня материшь потому что идиот или по какой-то иной причине?

– Потому что из-за тебя, гада, у меня небось уже мать умерла, и меня ты скоро замочишь, по морде твоей глумливой это только дурак не прочитает.

– Вот фигушки тебе по обоим пунктам. Никто там сейчас помереть не может, – сказал ему я и просветил относительно влияния портала на время.

Он мгновенно проснулся и сел на топчане.

– Не врешь? – спросил он скорее себя, чем меня. И сам же себе ответил:

– И ведь не врешь… Слушай, дядя, а что тебе надо сделать, чтобы ты туда вовсе не ходил?

Интересный взгляд на проблему, мысленно признал я.

– Лучше скажи, отчего это она у тебя вдруг помереть-то должна?

– От возраста! Семьдесят ей уже, а год назад ноги отнялись, я оттого и дембельнулся.

– Друг мой, – просветил я своего собеседника, – вынужден с прискорбием сообщить, что среди нас двоих действительно есть один м…дак. И, увы, это не я… Тоже мне, проблема, ноги отнялись. Во-первых, я могу ей туда столько денег переправить, что ее на руках носить будут. А во-вторых, если бы ее сын случайно оказался поумнее и повежливее, ее можно было бы и сюда пригласить. Глядишь, и с ногами поправится, были уже похожие случаи.

В этот момент мне позвонили с восьмого поста.

– Господин канцлер, врач утверждает, что постоялец умер.

– Насмерть? – переспросил я. – Ну, и ладушки, дальше обычным порядком.

Что означало – контрольный выстрел и в крематорий.

И сказал своему собеседнику:

– Начальник ваш вот только что взял и помер. Сам, в процессе беседы со мной. С вами-то можно продолжать говорить?

– Это вы ему небось про время рассказали? – засмеялся водитель.

Надо же, теперь я уже «вы».

А водитель продолжил:

– Это же у него пунктик, его и из комитета через это дело поперли! Он ведь подозревал, что нас готовятся завоевать пришельцы из параллельного мира… Да тут еще и время. Первый инфаркт у него уже был, а тут, значит, вы его до второго довели. Что, действительно завоевывать будете?

– Да нах… вы нам сто раз упали, завоевывать вас! Тут со своими проблемами не знаешь, как разобраться. Пришел вот к вам культурно загнать золотишко и прикупить полезных вещей, а некоторые почему-то возбудились.

– Жалко, – вздохнул собеседник.

– Почему?

– Да потому что вы такие же русские, я видел. И, значит, просто вместо наших наверху своих посадите, вот и все… Может, и меньше воровать будут.

– А если больше? – поинтересовался я.

– Не получится, это уметь надо.

– Слушайте, Вася… кстати, Акимов – это ваша настоящая фамилия?

– Настоящая, а что?

– Да есть у меня один знакомый с таким именем. Вы случаем не из Серпухова?

– Я – нет, а мой прадед оттуда, меня как раз в честь него назвали.

– Не знаете, как он жизнь-то свою прожил?

– Как-как, как мог, так и прожил. Убит на японской войне, только это мне про него дед и рассказывал. Да, еще он здорово был на Николая Второго похож, вот и все. А зачем это вам?

– А затем, друг мой Вася, что у нас здесь он хоть и был на японской войне, но вернулся оттуда живым и с двумя «Георгиями». Будете хорошо себя вести – познакомлю. Кстати, а не хотите пообедать не в камере, а в моей компании? Только вы уж ведите себя как-нибудь поприличней, что ли.

Как в идеальном или близком к этому обществе решаются проблемы? Возьмем, например, коммунизм, описанный Стругацкими и многими кроме них. Итак, в обществе может что-то стрястись. Наиболее прозорливые это понимают и поднимают тревогу. Вняв этому поднятию, наиболее сведущие именно в данном вопросе сами собой, по велению души собираются в комиссию. Там они со всех сторон обсуждают грядущие трудности и, будучи специалистами высочайшего уровня, принимают опять же со всех сторон оптимальное решение. А так как они не только сверхквалифицированные, но и высокоморальные, обсуждение идет по делу, без отвлечений на склоки или там в рыло непонятливому…

Так вот, практика показала некоторую, мягко говоря, нежизнеспособность данной схемы. Это я не про Собор или оставшуюся после него Конституционную Комиссию, которую некоторые местные остряки без всякого моего вмешательства уже вовсю именовали «Какой», а про реформу правописания. Я решил поставить максимально чистый эксперимент. Телеграфные алфавит и правила существовали уже четыре года, в общем повторяя нашу грамматику, но только без букв «ё» и «э». Последняя попала под ампутацию для того, чтобы не вводить в телеграфном коде пятисимвольную букву – то есть если знаков пять, то это может быть только цифра. А то я еще с армии помнил, что на слух отличить «э» от семерки, когда передает новичок, не всегда получается. Ничего, кстати, страшного не произошло, разве что телеграфистов стало легко отличить по словам «ето», «електричество» и «еволюция». К стати, в пику данной моде среди богемы родилась другая – произносить все непечатные слова, начинающиеся с «е» и «ё», через «э».

Так вот, Гоша обратился к обществу с просьбой – уважаемые, а попробуйте, пожалуйста, решить эту проблему в лучших традициях демократии! То есть придите к конкретному мнению, нужна ли нам реформа правописания и если да, то какая. Обещаю, что власть самым внимательным образом прислушается к мнению народа.

И с нового, 1907 года был дан старт дискуссии, в которой мог участвовать каждый, имеющий «Права лингвиста». То есть сдавший по русскому языку теорию, практику и заплативший пошлину в двадцать рублей. Результаты не замедлили воспоследовать…

Во-первых, правами тут же начали торговать налево, и сейчас их цена колебалась от двухсот до двухсот пятидесяти рублей. Во-вторых, первые документы начавшейся дискуссии имели отнюдь не филологический характер. Там скупым и местами корявым языком протоколов было описано, кто, кого, когда, по какому поводу и с какими телесными повреждениями для обеих сторон убеждал в своей правоте.

В общем, с экономикой данного процесса все было в порядке – деньги от лицензирования были направлены на дополнительное финансирование комитета охраны короны, то есть бывшего шестого отдела, где образовалась группа, выявляющая причастных к левой торговле правами лиц. Если у них было достойное внимания имущество, оных лиц быстро подводили под статью с конфискацией. Если же нет, то лицу предлагалось продолжать свою деятельность, но с отчислением девяноста процентов дохода. Или идти под суд и получить свои десять лет, потому как на Вилюе, например, ощущается большой дефицит рабочей силы с лопатой. Но вот результатов по сути вопроса пока не наблюдалось…