Андрей Бондаренко - Северная война

— Такая участь, безусловно, почетна и завидна! — почтительно ответил Егор, уже прекрасно понимая, что с этим взбалмошным и наивным романтиком никогда не сварить серьезной каши…

Карл Двенадцатый, совершенно не стесняясь, взял со стола Егорову трубку, бесцеремонно выбил ее о каблук своего ботфорта, набил свежим табаком — из кисета, лежащего на столе, пощелкал кресалом, раскурил, с удовольствием вдохнул полной грудью ароматный табачный дым и заявил:

— А воевать с вами, русскими, я, честно говоря, не вижу никакого резона! По рассказам моих старых генералов, в России нет совершенно ничего интересного: плохие дороги, грязь, деревянные дома, скука… Нет, я сейчас нацеливаюсь на Польшу и Саксонию! Дворянские каменные замки, веселые большие города, пышные балы, податливые красавицы! Война ведь тоже должна быть красивой и приятной…

Минут через пятнадцать, сам немного устав от собственных цветастых и бестолковых речей, шведский король, наконец, собрался уходить:

— Извините, достопочтимый сэр, но вынужден откланяться, пора готовиться к очередной охоте. Образно выражаясь: спешу на зов охотничьего рога, заглушающего громкий лай верных и бесстрашных собак! — На пороге обернулся и любезно предложил: — Может, вам выделить знающего провожатого до Мариенбурга?

— Вы не будете возражать, государь, если нас сопроводит до сей крепости герцогиня курляндская, прекрасная Луиза?

— Да на здоровье! — весело откликнулся Карл. — Тем более что сам герцог — Фридрих-Вильгельм, похоже, тяготится обществом своей взбалмошной супруги. Пусть уж наша рыжая бестия развеется немного… Кстати, если вам, мой благородный сэр Александэр, когда-нибудь в голову придет странная блажь — пообщаться со мной, то я всегда буду рад поспособствовать этой прихоти. Вот вам отдельная, бессрочная дорожная грамота. Если соберетесь посетить мой славный Стокгольм, то она поможет вам в этом: мои верные подданные — при предъявлении этого пергамента — обязаны незамедлительно сопроводить вас в столицу шведского государства.

Почти трое суток, пока они добирались до Мариенбурга, Егор был вынужден провести в одиночестве: предатель Алешка сразу же, улыбаясь счастливо и томно, проследовал в герцогскую карету, за полупрозрачной занавеской которой призывно и настойчиво мелькали рыжие кудряшки…

Крепость Мариенбург стояла на маленьком острове — посередине ливонского озера Пойп: каменные стены поднимались прямо из речных вод, от берега к крепости вел деревянный — на дубовых сваях — крепкий четырехсотметровый мост.

— Раз есть такой шикарный мост, значит, это и не совсем остров! — на немецком языке резюмировал Егор, когда они въехали, предъявив королевскую грамоту, внутрь крепости и выбрались из карет на булыжную мостовую. — Это значимо упростит дело — при возможном решительном штурме…

— И ничего подобного! — возразила ему рыжеволосая Луиза. — У этого моста — совершенно особая конструкция: его, при желании, можно полностью разобрать на составные части всего-то за полтора часа. А в закромах данной крепости находятся очень большие запасы ржи и пшеницы…

Вокруг было людно и шумно: нарядные и возбужденные жители Мариенбурга — компактными группами — целенаправленно и уверенно перемещались к старинной кирхе, увенчанной островерхим шпилем.

— Праздник какой-то? — поинтересовался Егор у уличного торговца, предлагающего прохожим горячие пироги с озерной рыбой.

— Свадьба, мой добрый господин! — радостно поведал ему пирожник. — Служанка почтенного пастора Глюка — юная Марта Элена Екатерина — выходит замуж за Иоганна Рабе, храброго королевского кирасира…

Комендант Мариенбурга — худой и болезненный тип с длинной и совершенно непроизносимой немецкой фамилией, прочитав документ, начертанный рукой Карла Двенадцатого, только беспомощно развел руки в стороны и равнодушно заявил:

— Извините, но ничем не могу помочь вам, мои высокородные господа! В грамоте моего обожаемого и неподражаемого государя Карла сказано однозначно: «Данное разрешение действует, если только сама девица Марта Скавронская возжелает того…» Все же предельно ясно: девушка, выходящая через полтора часа замуж, не может желать отъезда из своей родной страны на далекую чужбину… Вы не согласны со мной?

Беспомощно переглянувшись с Алешкой, Егор, упрямо скрипнув зубами, настойчиво проговорил:

— Герр комендант, я бы хотел поинтересоваться желаниями этой девушки лично у нее! Я думаю, что текст грамоты короля Карла разрешает мне сделать это.

— Конечно-конечно! — как ветряная мельница замахал немец на шведской службе своими худыми и костлявыми руками. — Имеете, сэр Александэр, полное право!

Я сейчас же отправлю стражу за невестой, и вы сможете самолично пообщаться с этой молоденькой и приятной особой…

Курляндская герцогиня, неожиданно нахмурив свои тоненькие, специально выщипанные каштановые брови, предложила:

— Господа, давайте отойдем в сторону — всего на пару слов! — Крепко взяв Егора и Алешку под локти, она властно переместила их к открытому окну, выходящему в крохотный внутренний дворик, откуда в комнату врывались чарующие весенние ароматы.

«А эта Луиза — та еще штучка! — насмешливо доложил внутренний голос. — Пока охмуряла глупого и доверчивого Алешку, так все строила из себя грустное и эфемерно-утонченное создание, а сейчас-то маска чуть приоткрылась… И что же там, под этой маской? А там — о-го-го! Не, быть нашему маркизу — подкаблучником задумчивым и безропотным, ей-ей…»

— Давайте поговорим как взрослые люди! — сразу же взяла быка за рога рыженькая Луиза. — Хотите, я помогу в этом деле? Я же вижу, что вам очень надо вывезти эту ливонскую простушку в Россию… Очень-очень надо! Я ведь права? Но для чего она вам так необходима? Прошу вас, господа, будьте искренни и откройте мне правду! Только если я буду знать все, только тогда и смогу действенно помочь. Ну, будем и дальше играть в глупую и вредную молчанку?

Решив, что хуже все равно не будет, Егор кратко рассказал герцогине: о неустроенной личной жизни царя Петра, о страшной судьбе ветреной и неверной Анны Монс и о странных миражах, которые им довелось однажды наблюдать над гладью Ладожского озера — в жарком летнем мареве…

— Да, знаки свыше — это очень и очень серьезно! А миражи, бесспорно, относятся к таким знакам, — Луиза пристально посмотрела на Алешку и спросила — с легкими ревнивыми нотками в голосе: — А ты, дорогой, наблюдал тогда — эту озерную Марту? Она и вправду так красива, как рассказывает сэр Александэр?

— Видел, очень даже красивая! — подтвердил Бровкин, после чего незамедлительно и торопливо поправился: — Просто милая и симпатичная девушка. А ты, звезда моя яркая, настоящая красавица…