Александр Баренберг - Затянувшийся полёт

К половине пятого, судя по поступающим сообщениям, первая волна немецких налетов завершилась. Враг понес немалые потери, получив организованный отпор. Точные цифры потерь с обоих сторон станут известны несколько позже, а пока пора перехватывать инициативу. Рычагов передал по радио кодовый приказ, после которого пошли на взлет более двух тысяч фронтовых бомбардировщиков, сопровождаемых остававшимися в резерве истребителями. Почти трехкратное численное превосходство советской авиационной группировки позволяло одновременно отражать атаки противника и атаковать самим. Находившиеся в воздухе истребители тем временем сели, дозаправились, и были готовы снова подняться в небо в случае необходимости.

Не ожидавшие столь быстрой ответной атаки немцы во многих случаях приняли идущие с востока двухмоторные машины, плохо различимые в лучах восходящего солнца, за свои возвращающиеся бомбардировщики. Поэтому нестройный зенитный огонь был открыт только после того, как пикировщики Ар-2 нанесли точные удары по ангарам аэродромов, складам горюче-смазочных материалов и взлетным полосам, а идущие следом на малой высоте СБ высыпали сотни мелких осколочных бомб на самолетные стоянки. Организованного сопротивления Люфтваффе оказать не смогли – большинство истребителей только что вернулось с задания и не были готовы к взлету. Ответная атака настигла агрессора на почти сотне его аэродромов, известных советской разведке, при этом, благодаря фактору неожиданности, потери атакующих были минимальны. Авиаполки, бомбившие приграничные железнодорожные узлы, понесли больший ущерб – там немецкие зенитчики не проспали. Особую задачу получили три полка, имеющие на вооружении новейшие пикирующие бомбардировщики Ту-2 – уничтожить выявленные разведкой фронтовые склады горючего и боеприпасов, расположенные в ближних тылах сконцентрированных для наступления вражеских группировок.

Тем временем, пока ВВС обеих противоборствующих сторон сходились в ожесточенной схватке, события продолжали развиваться и на земле. В четыре часа утра, после оставшейся без ответа артподготовки, передовые пехотные части Вермахта, по захваченным мостам или с использованием плавсредств, переправились на советский берег, сразу же напоровшись на огонь из засад. Понеся потери в непродолжительном бою, они закрепились на берегу и вызвали артподдержку. Но немецкие снаряды упали на пустое место – советские отряды, выполняя инструкцию, сразу после первого контакта отошли на следующий рубеж, в нескольких километрах в глубине обороны.

Вскоре из мест сосредоточения к переправам выдвинулись основные силы блицкрига – танковые дивизии. По вскользь осмотренным саперами захваченным мостам пошла бронетехника – и в этот момент наблюдатели, сидящие в хорошо замаскированных убежищах, задействовали взрывные устройства, хитро заложенные в опорах мостов. На западном берегу начали скапливаться ждущие переправы силы противника и тут, по заранее известным предмостьям, заработала советская артиллерия. Собственно, орудий в ней почти не было – большую ее часть составляли реактивные установки. Причем, мобильными из них было меньшинство, зато полностью обеспеченное транспортными средствами, позволявшие артиллерийским дивизионам быстро сменить позицию или отступить. Остальные же – дешевые "одноразовые" установки, с деревянными, обитыми жестью, направляющими, просто вкопанные в землю в паре километров от границы и заранее наведенные на места предполагаемых переправ противника. Сложенных около них боеприпасов хватало на три-четыре залпа – больше такая установка все равно не выдержит, после чего расчет уничтожал ее, садился на лошадей и уходил в тыл. Зато таких установок было вкопано у границы много. Насколько знал Андрей, по расчетам готовивших этот салют специалистов Артиллерийского управления РККА, общая мощность удара составляла около двух килотонн. Хоть и распределенных по десяткам площадок, но все равно – солидно. Тысячи ракет, обрушившихся вдруг на скученные у разрушенных переправ войска, сопровождающиеся незнакомым еще немецким солдатам ужасающим воем, нанесли сильные потери и внесли разлад в действия инженерных батальонов Вермахта, готовящихся навести понтонные мосты вместо взорванных. Как предполагал Воронов, уважительное прозвище "Сталинский орган" появится у реактивных установок в этой реальности гораздо раньше, чем в той.

Уже переправившиеся на восточный берег разведбаты танковых дивизий, тем временем, попытались расширить плацдарм, устремившись вдоль основных дорог. Вскоре они наткнулись на следующий рубеж обороны, а потом подверглись налетам подвижных танковых групп, прижавших их обратно к берегу. Туда танки благоразумно соваться не стали, опасаясь сосредоточенной на западном берегу немецкой артиллерии. Все эти действия советских войск увенчались успехом только благодаря налаженной и многократно дублированной системе связи, на развертывание которой была затрачена значительная часть средств, выделенных на подготовку к обороне.

Вскоре после удара по немецким аэродромам до своих целей добралась и взлетевшая первой дальняя авиация. Бомбы посыпались на железнодорожные узлы, тыловые аэродромы и военные базы на территории оккупированной Польши, склады и порты, нефтяные месторождения в Румынии и многие другие цели. ПВО восточной части Рейха, и так сравнительно слабая, отразить неожиданный удар не смогла. Тем временем, с советских аэродромов пошла на взлет третья волна, состоявшая из штурмовиков, сопровождаемых истребителями, вновь подготовленными к вылету после утреннего боя. Разношерстная компания штурмовиков – а в их составе были и И-153, и И-15, и бронированные Том-2, и единственный боеготовый полк на Ил-2 – обрушились на не успевшие спокойно вздохнуть после ужасного артобстрела немецкие войска у переправ. Истребительного прикрытия наступающих войск Люфтваффе пока обеспечить не могли – своих проблем было выше крыши, и тем приходилось рассчитывать только на собственную немногочисленную зенитную артиллерию, эффективной работы от которой в таких условиях ждать не приходилось.

В шесть утра нарком Иностранных дел Молотов покинул Ставку, чтобы принять из рук немецкого посла Шуленбурга ноту об объявлении войны. Не полагаясь на это, советское руководство предусмотрело меры, призванные доказать, что Германия совершила неспровоцированную агрессию. Советское радио еще с половины пятого утра предавало на весь мир сообщения о нападении, быстро проявленные и доставленные самолетом в Москву фотографии с разбомбленных аэродромов уже передавались в редакции мировых газет. Американский военно-морской атташе, "случайно" приглашенный провести выходные на базе Черноморского Флота, охотно делился с журналистами своими впечатлениями о бомбежке Севастополя. Словом, пропагандистская машина работала без нареканий.