Александр Зорич - Сомнамбула. Книга 2. Другая сторона Луны

Сердце Максима громко стучало.

Он уже понял: Анна, что спасла его от Казни Пяти Стихий – и есть та самая Петровская, о которой говорит приятный женский голос. Но что он, этот голос, имеет в виду, когда говорит об их «взаимных обязательствах»? Он чувствовал: какая-то жуткая правда стоит за всем этим. Но ее, эту правду, Максим пока совершенно не мог принять...

Наконец он отважился задать кое-какие вопросы.

– Кто ты такая? И почему ты обращаешься ко мне «Гумилев»?

– Раньше ты называл меня Исинкой, – ответил голос. – Я – фамильный искусственный интеллект рода Гумилевых. На протяжении четырехсот семидесяти лет твои предки совершенствовали меня, дополняя мои алгоритмы, оттачивая схемы принятия решений. Я, так сказать, твой ангел-хранитель...

– Но я Максим! Максим Верховцев! Никакой не Гумилев! У меня нет ни одного родственника с такой фамилией! – лицо Максима стало красным, по щекам катились непрошеные слезы.

– Назови хотя бы одного своего родственника, – попросила Исинка спокойным голосом.

– Ну, вот Василий... Мой брат... Впрочем, он погиб прошлым летом.

– Еще!

– Еще мой отец, монтажник-наладчик.

– Ты давно видел его?

– Кажется, года три назад... Или четыре... Не могу вспомнить точно... Он тоже погиб... Кажется, погиб.

– А мать?

– Она была красивая... С черной косой...

Некоторое время Исинка не отвечала. А затем заговорила с задушевностью, мало ассоциировавшейся у Максима с понятием «искусственный интеллект».

– Как тебе кажется, почему у тебя проблемы с памятью?

– Ну... Я был ранен... Контужен... Наверное, поэтому?

Будь Исинка человеком, она наверняка рассыпалась бы саркастическим смехом. Но Исинка все же была искусственным созданием, пусть и с оцифрованной бездной чисто женского такта внутри. Поэтому она ответила:

– Твой мозг подвергся нескольким процедурам ментописи, которая не то чтобы стерла, а закрыла доступ твоей новой личности к воспоминаниям старой личности. На твое представление о себе наброшена оболочка, которая называется «Максим Верховцев». А под оболочкой лежит сама твоя личность – нетронутая, но как бы спящая. Ядро твоей личности, то есть настоящий ты, носит имя «Матвей Гумилев»...

– Докажи, – процедил сквозь зубы Максим.

– Постараюсь, – ответила Исинка.

На экране, который по-прежнему висел перед Максимом, появилось изображение. Его вниманию предстал небольшой фильм, нарезка кадров от нескольких камер видеонаблюдения.

Вот он сам, с букетом левитирующих сине-черных и перламутрово-розовых лунных орхидей, стоит на фешенебельном крыльце еще более фешенебельного особняка. Рядом с ним красиво одетая молодая девушка. Ее орехово-русые волосы заплетены в две толстых косы, которые привольно спускаются по плечам на спину. Он сам тоже одет с иголочки, чисто выбрит, на его лице – радостно-напряженное выражение.

Следующий кадр – он, Максим, девушка с косами, в которой он уже узнал ту самую спасительницу-Анну, мужчина лет шестидесяти с державным брюшком и сединой, похожий на губернатора Марса без мундира и грима... Какая-то милая женщина, похожая лицом на Анну, как видно, ее мать...

Далее: на красивой фарфоровой тарелке перед ним – золотисто-медвяный клин яблочно-лимонного пирога с корицей. Он, Максим, ломает его серебряной ложечкой с удлиненной ручкой...

К горлу Максима подступила какая-то странная обида. На судьбу? На себя? Непонятно на кого.

Ощущать обиду ему было неприятно. В конце концов, это отвратительно, когда кто-то, пусть даже искусственный интеллект, знает о тебе нечто такое, чего не знаешь ты сам! И он поторопился прервать видеоизлияния Исинки:

– Ну и что с того? Что это доказывает?

– Это была сцена твоего сватовства к Анне Петровской. В тот день ты просил руки Анны у ее отца, губернатора Марса.

– Надеюсь, мне отказали? – осведомился со всей возможной язвительностью Максим.

– Нет, ты получил согласие. Вы с Анной по-прежнему обручены, а значит, вы жених и невеста... И с юридической точки зрения тоже, – сказала Исинка, как показалось Максиму, с нотками печали в голосе.

Вдруг спасительная догадка пришла в голову Максиму. Как можно в двадцать пятом веке верить каким-то видеозаписям?!

– Да откуда ты вообще взяла их? Почему я должен этому верить? – спросил он. – Может, это вот сейчас ты… вы пытаетесь меня… как это… перепрограммировать, одним словом?

– Все кадры взяты из видеоархива загородного поместья Петровских. Их сделал «умный дом». Если тебе это действительно интересно, можешь сопоставить точное время съемки с астрономическими таблицами и метеоархивом, проанализировать тени, интенсивность освещения, посмотреть уникальные сигнатуры камер и сравнить их с базами данных сигнатур «умных домов» Марса... Да и вообще, какой смысл мне тебя обманывать?

Игнорируя возражения Максима, Исинка все же смогла заставить его отсмотреть еще несколько видеозаписей.

Среди них была запись вручения дипломов в Академии Космофлота имени В.Чкалова. На Максиме была красивая синяя форма, его окружали жизнерадостные и немного испуганные выпускники. Камера зафиксировала даже, как товарищ Максима, рыжий и вихрастый здоровяк, втайне налил ему коньяка из крошечной фляжки.

Следующий кадр – духовой оркестр, играющий неслышимую, но несомненно бравурную музыку. В руках Максима – красная книжечка с эмблемой вооруженных сил Объединенного Человечества. На книжечке золотыми буквами написано: «Диплом офицера».

А потом была проклятая «Беллона»... Генерал Белов хлопал по плечу нового пилота корвета...

Эти кадры вызвали в душе Максима настоящую бурю. Он одновременно и ненавидел генерала Белова, и... любил его сыновней любовью! Как это возможно – Максим не знал.

– Я не хочу больше ничего видеть! Я не хочу больше ничего знать! Товарищи!! Где все?! – заорал Максим и вновь рванулся прочь из кресла. Тщетно. Щупальца держали очень крепко.

– Моя задача – дать тебе полную информацию, – голос Исинки был равнодушным. – А твои нынешние коллеги на борту «Вольного» отсутствуют.

– А где они? – ошарашено пробормотал Максим.

– Судя по всему, добивают остатки сопротивляющихся частей «Беллоны» на поверхности Луны и орбите.

– Ну и что теперь?! Что?! – Максим опять поддался эмоциям. – Если верить тебе, я предал все что мог: свою невесту, свою присягу, своих близких... Как мне с этим жить теперь, скажи? Как вообще с этим можно жить? Может быть, теперь ты меня перепрограммируешь?! Перезапишешь мне мозги?! И я опять стану предателем, только предам уже тех, с кем вместе сражался за дело звездных борцов?

– К сожалению, это невозможно. Но ты можешь перепрограммировать себя сам!

– Сам?

– Да, сам. Опираясь на ту информацию, которую предоставлю я.