Андрей Величко - Канцлер империи

— Помнится, ты, когда только познакомился с Рябушинским, не допустил его до аэродинамики из-за некоторого неприятия режима секретности, — вспомнил Гоша, — а теперь как быть?

— Так ведь у меня пять лет было, чтобы на конкретных примерах убедить человека в необходимости этого, так что теперь он несколько изменил свои взгляды. Хотя сокрушался, что столь замечательные результаты нельзя будет опубликовать. Но я ему объяснил, что в этом закрытом городе будут и свои закрытые издания, где он сможет публиковаться хоть каждый день, а лет через двадцать пять после первого успешного полета можно будет кое-что малость и рассекретить. Кстати…

Я достал из папки и положил перед императором лист бумаги.

— Подпиши, это твой указ о присвоении поселку Энску, то есть бывшему Кучино, статуса города имперского подчинения. Стой, а прочитать-то перед подписью? Опять потом начнешь нудеть, что я где-то допустил излишнюю экспрессивность в терминологии.

— Что, действительно допустил?

— Сейчас — нет, но в следующий раз обязательно допущу, авось и отвыкнешь подмахивать бумаги не читая.

— Вот тогда и прочту, а сейчас-то чего глаза портить? В общем, поздравляю, желаю новому городу всяческих успехов и так далее, копию сам в мой секретариат отошлешь. А кто там мэром будет?

— Не мэром, а генерал-губернатором, только демократии мне там и не хватало. Поищу кого-нибудь среди авиационных генералов — тот же Храбрецов, например, вроде должен справиться.

— Все-таки интересно, — задумчиво сказал император, — когда мы хоть в чем-то перегоним тот мир?

— На днях. По их времени, разумеется… И чего тут будет такого особенного? Да, синхрофазотрона и коллайдера у нас пока нет, так они и не для всяких исследований нужны, и уж тем более не для всякого изобретения. А больше никакой особой разницы-то и нет, точнее есть, но она в нашу пользу. Грубо говоря, ученым и изобретателям тут дают больше денег.

— Но зато их самих существенно меньше.

— Во-первых, со следующего года пойдет выпуск тех, кто начал учиться уже при тебе, и количество заметно возрастет. А во-вторых, у нас пока инженер — это действительно инженер, и задачи на уровне изобретений им приходится решать чуть ли не через одного. А в том мире попробуй заставь среднего выпускника чего-нибудь изобрести! Я бы не взялся. И потом, там большинство приличных специалистов обслуживают сферу потребления, а у нас — наоборот. Так что мы их догоним, но, как в анекдоте, обгонять пока не будем, чтобы перед ними голым задом не сверкать.

После ужина с двумя величествами я отправился к третьему, то есть к своей жене. Ну и дочке, понятно, которая пока всего лишь высочество — впрочем, как и я. Встречен я был восторженным воплем:

— Папа, мама разрешила мне мотоцикл!

— Да? — с сомнением поглядел на свою супругу я. — Действительно, похоже, что разрешила, уболтала ты ее, значит?

— Очень у нас дочь растет настойчивая, — вздохнула Мари. — Так что сделай ей, так уж и быть, как договорились.

Договаривались мы о том, что первый мотоцикл для Насти будет электрическим, со скоростью не более пятнадцати километров, чтобы его можно было догнать бегом. Ездить она на нем будет по внутреннему дворику Зимнего, ну а через пару недель возьмет с собой в Ливадию.

— Ладно, — сказал я, — послезавтра будет, и начинай учиться.

— А в Стрельну когда поедем?

— Что? — офигел я.

— Дядя Альфонс говорил, что там проводятся са… со… соревания! Кто быстрее приедет. В первый раз самым быстрым был ты, во второй — дядя Альфонс. А в третий буду я! А еще дядя Федя говорил, что это спорт для королей. Значит, проеду я быстрее всех и стану королевой! Как тетя Маша. И послезавтра — это когда? Если опять приедешь поздно, как сейчас, то день-то уже кончится, а так нечестно. Привози мотоцикл утром! А еще лучше — завтра вечером. Или в обед, тогда тебя тетя Нина покормит. Хотя у нее завтраки вкуснее получаются…

Двадцать седьмого апреля две тысячи девятого года количество людей этого мира скачком увеличилось на четыре единицы, а того, где в тот момент кончался июль тысяча девятьсот десятого — на столько же уменьшилось. Мы с Гошей плюс две наших охранницы вышли из коттеджа, я запер дверь, потом ворота, и вся компания двинулась к автобусной остановке, до которой было четыре километра.

Девочки были, естественно, от Татьяны, специально подобранные для сопровождения нас с величеством в другом мире. Не то чтобы красавицы, но и не уродины, а главное — спокойные и не любопытные от природы. Инструктаж про то, как здесь у нас и что, я с ними проводил лично, так что теперь они спокойно шли на пару шагов сзади и чуть сбоку от нас. Мы с императором тащили по рюкзаку, дамы — только сумочки. Понятно, что это было не из-за избытка воспитания, а по необходимости — у охраны должны быть свободные руки. Пару раз навстречу нам попадались машины, но никакого особого интереса они у наших девочек не вызвали — как, впрочем, и автобус, который довез нас до вокзала в Сергиевом Посаде. Там мы просто проторчали на перроне полчаса, остававшиеся до прибытия ярославской электрички, и в полдевятого вечера были в Ярославле.

Гоша с интересом озирался. В его мире железнодорожный мост через Волгу был только что построен, и теперь станция Всполье должна была превратиться в новый главный вокзал, потому как старый с вводом в эксплуатацию моста оказался не на основных путях.

— А ничего так, довольно красивенько, надо будет нашему генеральному архитектору показать, — заметило величество, доставая фотоаппарат и щелкая здание вокзала с разных ракурсов.

— Поесть тут пойдем или подождем до поезда? Не факт, что там вагон-ресторан еще будет работать, — напомнил я.

— Разумеется, тут, до поезда еще почти три часа, — согласился Гоша, и мы двинулись в вокзальный ресторан.

И в нашем мире, и в том я почти не посещал подобных заведений, так что сравнивать особенно было и не с чем, но все-таки меня удивило, с какой скоростью около нас образовался официант и с каким энтузиазмом он начал нас обслуживать, причем обращаясь в основном к Гоше. Чутье, наверное, я бы ему наверняка дал на чай меньше императора.

— И кормят неплохо, и прислуга вежливая, — констатировал Гоша, когда через полтора часа мы покинули место кормления и расположились на лавочке у перрона.

— Зато пиво толи разбавленное, толи паршивое от природы, — не согласился я, — да и котлета лично мне попалась какая-то недожаренная.

— Потому что это был бифштекс с кровью, темнота, — просветил меня Гоша, — хотя, действительно, откуда тебе разбираться в таких тонкостях? В твоей гатчинской столовой самообслуживания меню, как бы это помягче сказать, без излишеств.