Сергей Эс - Солнечная Сторона

— Вы могли наблюдать облака сверху из окна самолета. Вы же летали на самолетах?

— Да, летал, — согласился я.

— Вот видите! Вам это зрелище знакомо.

— Но тогда как Вы объясните твердый небосвод, в который я уперся головой?

— Это трудно объяснить… Только лишь генетической памятью…

— То есть!? — недоуменно спросил я. — Памятью о твердом небе, что ли!?

— Нет, просто в подсознании сохраняются разные образы — и те, что мы когда-то наблюдали, и те, что мы когда-то себе представляли. Мы сами или… наши предки.

— Чепуха!

— Возможно, и чепуха, — сказал мой собеседник упавшим вдруг голосом. — Я, по правде говоря, и сам в этом не твердо уверен.

Он на минуту замолчал, а я с любопытством стал рассматривать его. Незнакомец был среднего роста, худощавый, с заостренными чертами лица и взлохмаченными волосами. Он был одет в куртку-ветровку. Что-то выдавало в нем человека творческой профессии.

— Но в таком случае, — заговорил он вновь, — я никак не могу объяснить свои сновидения.

«О чем?» — я поднял на него вопросительный взгляд.

— О своем пребывании на Солнце.

Ах, да! Я и забыл совсем!

— То, что я увидел, — неуверенно сказал он, — не отнесешь ни к настоящему, ни к прошлому…

Он искоса посмотрел на меня, видимо, ожидая какой-то реакции, но я с показным безразличием оглянулся в ночную темноту.

— Хотите, расскажу? — вдруг спросил незнакомец. Я смешался (спать все равно еще не хотелось) и…

…и с этой минуты началось его долгое странное повествование, которое длилось в течение всей ночи и растянулось на несколько последующих встреч. Сейчас, пересказывая услышанное, конечно, передаю все это через свое, преломленное восприятие. Что-то говорю не так, что-то упускаю, что-то сглаживаю, что-то пытаюсь даже домыслить. Но по-другому я не могу. Меня так сильно потрясло все сказанное им, что я не могу давать это в сухом изложении.

Итак, он заговорил.

— Так получилось, — начал он, — что однажды мне всю ночь пришлось проработать дома над своими бумагами. Я не мог оторваться от них до самого утра, и только когда заметил, что уже совсем рассвело, почувствовал сильную усталость. Я поднял голову и стал смотреть в окно. Оно находилось прямо перед моим столом и было обращено на восток. На улице уже было светло, но солнца еще не было. Оно каждое утро поднималось с этой стороны, и мне часто случалось смотреть, как оно восходит из-за горизонта.

Я очень люблю встречать солнце. В такие минуты я, как волк под луной, совершенно забываюсь. Вы будете смеяться, но это какая-то мистика. И, может, это связано с тем, что в этот мир я вошел вместе с солнцем. Мне мать рассказывала, что я родился ранним утром. Когда меня на руки взяла акушерка, первые солнечные лучи заглянули в комнату. В ту минуту его краешек только-только показался из-за горизонта. Меня окунули в его лучи, как при крещении окунают младенцев в священную купель…

Может быть, поэтому вся моя жизнь проходит под знаком Солнца. И, может, поэтому, когда случаются у меня бессонные ночи, я часто нарочно задерживаюсь, чтобы встретить его восход.

Однако в этот раз я его так и не дождался. Меня свалила усталость. Спустя некоторое время я обнаружил, что моя голова лежит на столе, но подняться уже не было сил. Я начал засыпать. Сквозь полудрему я почувствовал на щеке тепло и понял, что это от солнечных лучей. Последней моей мыслью было: «Солнце взошло!» А дальше в голове замелькала всякая всячина, какая обычно лезет в голову человеку, когда он начинает дремать.

Мне вдруг представилось, что окно передо мной — это не окно, а большой телевизионный экран, что на столе у меня не бумаги, а клавиши и лампочки — такие странные лампочки, они светили как бы из-под крышки стола, просвечивая ее насквозь. На миг мне привиделось даже, будто я сижу за пультом космического корабля. Где-то над головой прозвучал и испарился голос матери — давно забытый мною голос. Пролетело его мягкое воркование, точь-в-точь такое, каким она разговаривала со мной в далеком детстве. В ответ у меня слабым отзвуком заныла душа. Однако голос быстро растворился, и новые образы отвлекли мое внимание…

В то утро я засыпал не так, как всегда. Сквозь сон я продолжал ощущать тепло солнечных лучей. Я спал и не спал одновременно. Я осознавал, что лежу на столе, но в голове у меня, как в настоящем сне, уже вовсю гуляли всякие несуразные мысли. Я вдруг подумал, что Солнце, растущее на большом окне-экране, захотело посетить мои сны, что это его голос мягко проворковал над моей головой. Оно по-матерински ласкало меня своими мягкими лучами, играло с образами, которые возникали в моем полудремлющем сознании, и постепенно входило в меня, заполняя собою весь мой внутренний мир.

Это я сейчас так просто все рассказываю. Все, что видишь во сне, на словах не передашь. Но в те минуты я ощущал еще и жутковатое волнение.

Я человек неверующий. Но я не могу назвать себя атеистом. Я неверующий в смысле традиционной религии. Я не верую ни в Христа, ни в Аллаха, ни в Будду и ни в какого другого общеизвестного бога. Но я не безбожник. Где-то в глубине души я держу иного — своего бога, и он близок тому божеству, какому поклонялись наши далекие предки-язычники.

Иногда я спрашиваю себя: зачем наши предки сменили веру? Кто сказал, что язычество — это признак варварства? Кто сказал, что монорелигия выше и совершеннее? Зачем надо было перепоклоняться другому — единому и обязательно единственному богу? Монорелигия пришла в Европу от азиатских народов в те времена, когда у европейцев было язычество. А ведь европейцы тогда стояли на более высокой ступени развития. Не назовешь же варварами древних греков. Скорее, наоборот: именно Восток грозил разрушением их культуре. Зачем европейцы изменили своим богам и самим себе? Ведь, если разобраться, они в душе так и остались язычниками…

Но я отвлекся. Я всего лишь хотел объяснить, почему мой бог так сильно похож на бога моих далеких предков. Мой бог — бог Солнца. Он держал долгий путь сквозь столетия по душам моих предков, передаваясь от прапрадедов к прадедам, от поколения к поколению. Он никогда не исчезал из памяти моих дедов. В церквях они молились одному, книжному богу, а в душе поклонялись другому — тому, от кого в наших суровых условиях действительно зависело, будет ли в поле урожай, будет ли в доме хлеб и будет ли в семье достаток. Ныне этот бог возродился и в моей душе. Он не мог не возродиться. Он стержень моей родословной, он — само мое бытие.

Все эти ощущения и мысли ко мне приходят, когда я смотрю на Солнце. Оно для меня не просто звезда — такая, каких несчетное число во вселенной. Для меня это — сам наш Мир, само наше Существование. Я воспринимаю его именно как Бога.