Василий Звягинцев - Ловите конский топот. Том 2. Кладоискатели

— Спасибо, Си, можешь не продолжать. Дальнейшее вообразить не трудно. Ты абсолютна права, этот мир станет гораздо нестабильнее, но весь пар международных отношений уйдет в свисток раньше, чем давление поднимется до взрыва в виде мировой войны…

— В любом случае вам в Южной Африке будет намного легче, чем в предыдущем варианте…

— Нам? — спросил Новиков. — А ты что, не с нами?

— Я с вами, но не там. Посудите сами — для чего мне пробираться по саванне и джунглям, трястись в допотопных фургонах, отстреливаться от кафров?

На самом деле, зачем рафинированной даме все это? Возразить было нечего. Она ведь не писала на школьных уроках и институтских лекциях подражания Буссенару, Жаколио и Конан-Дойлю.

В дебрях неосвоенного континента ни ежедневного душа, ни биде, ни вовремя поданного вышколенной служанкой файв-о-клока.

Ловить ей тоже нечего. Жажды самоутверждения она лишена, винтовка в руках не вызывает выброса адреналина, бриллианты проще купить в магазине на Пэлл-Мэлл или Хаймаркет, чем разыскивать их на дне душных, пыльных, готовых вот-вот обвалиться колодцев.

Она права, спорить не с чем. Затягиваясь сигаретой, Новиков смотрел не на нее, а на Берестина. Ни о чем не спрашивая, упаси бог. Каждый сам хозяин своей судьбы. И когда Алексей, сбивая пепел с сигары, аккуратно отвел взгляд в сторону, все стало понятно.

Так — значит, так. Кому-то и тылы прикрывать, не всем лезть в пекло передовой. Хотя и слегка жаль. По прежней легенде Берестин в бурской армии проявил недюжинные способности и дослужился до фельдкорнета.

Ничего, Шульгин дослужится, у него тоже генеральские задатки имеются.

— Тогда тебе, Си, придется продолжить в том же духе. Прежде всего, озаботиться тем, чтобы немцы и португальцы не замечали заходов наших кораблей в порты Германской Юго-Западной Африки и Мозамбика. С остальным мы разберемся сами… Придумай Алексею подходящую должность, например — секретного уполномоченного тайной организации «Друзей Трансвааля» с отделениями в Берлине, Петербурге, Париже, Лиссабоне и так далее, — сказал Новиков. — Нам нужен будет энергичный «серый кардинал» в предстоящих исторических катаклизмах…

По лицу Берестина было видно, что он испытал огромное облегчение при этих словах. Ссориться с друзьями или выглядеть перед ними предателем, выбравшим вместо мужского дела бабью юбку, Алексею хотелось меньше всего. А так — у него просто появится своя серьезная работа. Членом же команды «кладоискателей» он никогда не был, зачем теперь постороннему (в этом смысле) человеку вмешиваться в чужую детскую мечту?

— С самого начала так и получалось, — чисто академическим тоном, исключающим обывательские эмоции, вставил Шульгин, — наше дело — это наше. Никому больше не интересное. Ты, Леша, с собой в пару обязательно Кирсанова возьми, это ему очень по душе будет. А на должность главного военного советника Басманова пригласим, он у нас в Гвардейской конной кавалерии служил, для бурского театра — незаменимый специалист…

На том и разошлись. Самое интересное, что Новиков, узнав о выборе Берестина, испытал не замутненное никакими посторонними доводами облегчение. О чем они там ни договаривались, все ж таки Андрею, когда они оказывались втроем — он, Ирина и Алексей, бывало не совсем комфортно. Очень существенным показателем того, что прошлое не забыто, был не каждому понятный штрих — они все старательно избегали даже намека на тот не слишком долгий отрезок времени. [28] См. роман «Одиссей покидает Итаку». Если бы все прошло — легко можно было вспоминать какие-то общие, забавные случаи и подробности, подшучивать друг над другом, временами даже и бестактно, чего между своими не бывает? А тут словно лежала рядом взведенная мина, и лишние шевеления возле нее угрожали взрывом.

А так вроде все определилось окончательно.

Ушли они от Сильвии вдвоем и немедленно направились к Левашову. Олег еще не спал, и Лариса в отличие от Сильвии была одета по-домашнему, но комильфо [29] Комильфо ( франц. ) — дословно — «как надо». В соответствии со светскими правилами, приличиями. .

— Слышь, Ларк, — по-свойски начал Шульгин, который в отличие от Новикова комплексов по поводу своих отношений с девушками не испытывал, — тут нам для префа срочно четвертый потребовался, так мы Олега возьмем?

Улыбку Ларисы нужно было видеть. Словами это трудно описать.

— И мизер, уже открытый, на столе лежит?

— Ну, не совсем чтобы так…

— Когда тебе потребуется дура на хара́ктерную роль, ты мне заранее скажешь… — Это Лариса намекнула на то, что Сашка некогда слегка подвизался на театральных подмостках. — Главное не забывай — восьмерка на руке без своего хода, да на длинной масти — страшная штука. Живым хоть обещаете к утру вернуть?

— Да ты о чем, мы вправду, — поддержал друга Новиков. А Левашов уже одевался.

— Когда-нибудь и отдохнуть же надо…

— Вы у меня отдохнете… Валите отсюда, пока я добрая. И без глупостей… — Последние слова были обращены непосредственно Олегу.

— Дорогая, нет хода — не вистую. С молоком матери…

— Нет, она у тебя классная баба, — от всей души сообщил Левашову Андрей, когда они сбежали вниз по лестнице. Возрастные изменения против воли очевидно начали себя проявлять. Веселость и радость жизни по самым незначительным поводам гораздо ярче вспыхивает в двадцать, чем в сорок. Мозги мозгами, а эндокринная система иногда поважнее бывает.

— И даже более чем… — охотно сообщил Олег. Ему «двадцатилетняя» Лариса, у которой как бы не было теперь всего последующего жизненного опыта, тоже нравилась.

В холле нижнего этажа отеля, «рецепшн», или «рецепция», где во времена большей человеческой мобильности, туристского бума и тому подобного должны были бы толпиться кандидаты в постояльцы у стойки портье (администратора по-нашему), чего-то требовать, заполнять «карточки гостя» и вообще вести себя слишком нервно (а вдруг мест не хватит?!), царила тишь, гладь и божья благодать. Проблема сейчас была у хозяев: найдется ли достаточное количество желающих отдать свои «фунты, франки и жемчуга стакан»? [30] Цитата из блатной песни («шансон», как сейчас называют) пятидесятых годов ХХ века.

Потому под пальмами, фикусами и даже рододендронами стояли столики, официанты в белых сюртуках разносили напитки, любые, существующие внутри и в ближних окрестностях Европы. Господа (мужчины исключительно) то ли еще не хотящие подниматься в номера, то ли спустившиеся из них по какой-то надобности, кто в пальто, кто в смокингах, опрокидывали рюмки и стаканы, нещадно дымили всем, что позволяет преобразовывать «герба никотиниана» в радующий душу продукт. Вредный для здоровья, безусловно, но это отдельная тема.