Алексей Махров - Хозяин Земли Русской. Третий десант из будущего

А что? В конце концов, я что, не заслужил себе... сколько он там сказал? Я что, не могу семьдесят восемь минут отдохнуть? Могу!

—Давайте прямо сейчас! -Рукавишников-своеобразный приятно пунцовеет. -Не стоит откладывать в долгий ящик. Егор! Распорядись, чтобы господину Рукавишникову помогли. Выдели ему пару человек в помощь, пусть дежурные укажут небольшой зал, распорядятся занавесить окна... что-нибудь еще?

Подумав секунду, Сергей Михайлович просит подыскать зал с возможностью подключения проекционного аппарата к электрической сети дворца. Ну что ж, это можно. С тех пор, как Димыч на собственной шкуре уяснил правоту Козьмы Пруткова, неоднократно говаривавшего «Нельзя объять необъятное», он честно поделился несколькими «своими» великими изобретениями с местными купцами и фабрикантами. Кое-что он все-таки оставил за собой, к примеру, стекольные заводчики вряд ли смогут продолжать изготовление ламп накаливания, если «благодетель Александр Михайлович» перекроет канал поставки вольфрамовой проволоки или, скажем, упрется в плане продажи запчастей и расходников к вакуумным насосам, но все же электрические лампочки поставляет на рынок уже не только (и, даже, не столько!) завод «Бр. Рукавишниковы», а заводы из Гусь-Хрустального, Никольска, Казани и прочих мест нашей необъятной родины. Во все возрастающих количествах поставляют. Так что во всех залах Большого Кремлевского дворца уже горят электрические люстры, светильники, бра, а кое-где даже и такая роскошь, как торшеры, имеется. Электричество свое -автономный генератор. Сеть охватывает весь дворец, однако подключиться к ней вот так, с посторонним агрегатом, можно не везде. Но для Рукавишникова-одержимого такое местечко отыщется...

—Все готово, государь, -рапортует прибывший лейб-конвоец. -Господин Рукавишников в малой гостиной все подготовили и вас просят пожаловать.

—Передай, что сейчас будем. Егор! -Шелихов вырастает рядом. -Ты вот что, братишка, распорядись-ка, чтобы государыня тоже пожаловала.

—Слушаю, государь.

Егор быстр и расторопен. Двое казаков тут же уносятся за Мореттой-Татьяной. Ну-с, пойдемте, полюбопытствуем...

—Любимый! -О, вот и благоверная прибыла! Глаза сверкают неподдельным интересом, «боевая раскраска», неплохой набор драгоценностей. Что-то будет... -Любимый, а почему граф Рукавишников (фамилию она до сих пор произносит с милым немецким акцентом: «Рукафишникофф») не зашел ко мне? Я догадываюсь, почему он меня избегает. И совершенно правильно! Я не люблю, когда обещания не выполняются, а в прошлый раз он обещал...

—Солнце мое! -надо прерывать этот словесный поток, пока любимая супруга не потребовала сослать ни в чем не повинного Димыча в Сибирь! -Сокровище мое, это не тот Рукавишников. Не граф, а его брат, Сергей.

Глазки потухают, губки обиженно поджимаются. Прямо ребенок, которого поманили конфетой, а потом подло сожрали сами...

—Милая, он тоже собирается нас чем-то удивить...

—Да? -полное отсутствие интереса. -Он опять заснял на ленту наш выход?

Увы, полет творческой фантазии пока не понятен императрице Российской. Воспитание при прагматичном и приземленном прусском дворе дает себя знать...

Мы рассаживаемся в малой гостиной, где окна уже задернуты плотными шторами, на одной из стен натянут белый полотняный экран, а около своего кинопроекционного агрегата приплясывает от нетерпения Рукавишников-неправильный. Кроме царствующей семьи на просмотр приглашены великая княгиня Ксения, генералы свиты Васильчиков, Рен-ненкампф и недавно пожалованный этим титулом Гейден, только сегодня прибывший в Москву из своих чухонских чащоб; а также офицеры свиты, фрейлины, камер-и статс-дамы императрицы и весь лейб-конвой, свободный от дежурства. Гаснет свет... Ну, с богом...

С первых же секунд я потрясен. Оказывается, то ли сам Димыч, то ли кто-то из его подручных усовершенствовали проектор, и усовершенствовали весьма. Фильм, конечно, немой, но Рукавишников-чокнутый нажимает на какой-то рычаг, и в зале раздается торжественная, величавая музыка. Если я не ошибаюсь, это что-то из «Садко» Римского-Корсакова. Под эту музыку всплывают титры:

«Широка и обильна русская земля».

На экране колосящиеся поля, по которым идут бесконечные цепи косарей. Связанные снопы от горизонта до горизонта. Нефтяной фонтан, надо полагать, -Баку, вагоны угля -Донбасс, панорама ярмарки -Нижний Новгород.

«Счастливо и богато живет русский народ под мудрым призором своего государя».

Рукавишников снова нажимает рычаг, меняя пластинку (или что там у него? Ролик? Валик?) с записью, и теперь гремит русская плясовая. На экране -счастливые лица, деревенская свадьба, веселье рабочих в день зарплаты, крестины. Масленичные гулянья, катания с гор... Еще нажатие рычага -музыка сменяется чем-то более изысканным. Эдакое попурри из бальных танцев. Бал в каком-то то ли дворянском, то ли купеческом собрании. Бал в гимназии. Бал в военном училище... А вот веселые покупатели в лавке, радостные крестьяне везут муку с мельницы -битком набитые мешками возы. По Волге проходит нарядный пароход. И, наконец, появляется «виновник» -покойный Александр III. Здорово загримировали: я даже подумал сперва, что съемка -документальная. Музыка в очередной раз сменяется. Нечто классическое. Император с мудрым видом выслушивает доклад сановников, а вверху экрана появляются размытые фабричные и сельские пейзажи, многочисленные толпы людей... Вот он напряженно склоняется над картой России, и сквозь нее начинают проступать виды железных дорог с мчащимися поездами, реки с караванами барж, проселки с вереницами обозов. И снова пейзажи: сельские, городские, тайга, горы, пустыни...

«Наследник всегда готов помочь государю. И он, и его супруга не знают большей заботы, чем о благе земли русской!»

-Милый, -жаркий шепот Моретты, -милый, я не помню, где это было?

На экране мы с Татьяной посещаем какую-то воинскую часть. А вот мы с ней в больнице, навещаем скорбящих. Вот мы в поле, беседуем с крестьянами и крестьянками. Вот я в цеху, видимо, -в конструктор-ско-модельном, принимаю участие в споре каких-то молодых людей с одухотворенными лицами и горящими глазами. Вокруг развешаны схемы, диаграммы, а на столике стоит модель некоего аппарата, мне не известного. Вот мы в окружении рабочих и инженеров, а вот Моретта одна, в женской гимназии. Вот мы на каком-то празднестве, а вот Татьяна, снова одна, принимает участие в крестинах. Ей протягивают младенца, она улыбается доброй улыбкой...

Однако! Парню удалось использовать возможности немого кино на всю катушку! Каждый жест, каждое мимическое движение лица несет свою смысловую нагрузку. Звук как бы и не нужен: все понятно без слов. Молоток!