Александр Бушков - Мираж «великой империи»

Постепенно это направление погружалось в забвение.

В энциклопедическом словаре Павленкова 1913 г. о Гроте уже упоминается почти исключительно как о политике (он был членом парламента), а о его научных трудах — лишь коротенькая фраза. Я чисто случайно наткнулся на это имя и поднял источники XIX века. Подозреваю, таких забытых авторов, отвергавших «длинную хронологию», было гораздо больше.

И тем не менее в начале уже двадцатого столетия немецкий ученый Роберт Балдауф принял эстафету, считая как древнюю, так и раннесредневековую историю фальсификацией эпохи Возрождения — вслед за своим земляком и коллегой Т. Моммзеном, столкнувшимся с серьезнейшими проблемами при написании древнеримской истории.

В двадцатые годы нашего столетия академик Н. А. Морозов выпустил многотомный труд «История человеческой культуры в естественнонаучном освещении», более известный под кратким названием «Христос».

В конце шестидесятых математик, профессор Постников составил трехтомное изложение работ Морозова — и уже на основе труда Постникова группа Фоменко начала свою деятельность.

Иными словами, нет и никогда не было «внезапно вынырнувшего», как чертик из коробочки, Фоменко с присными. Была систематическая работа, продолжавшаяся четыреста пятьдесят лет…

Отчего же весь критический огонь сосредоточен на Фоменко? Да по простейшей причине: Фоменко легко бить. Чрезвычайно легко. Легче легкого. Во-первых, он допускает массу ляпов, которые легко усмотреть даже человеку, не имеющему диплома историка.

Во-вторых, его «гипотеза» всемирной Русско-Монгольской империи, распространившейся в средневековье чуть ли не до Антарктиды, не просто уязвима, архиуязвима, не выдерживает более-менее вдумчивого анализа. А посему бедолага и стал официальным мальчиком для битья…

Есть другие, с которыми это проделать крайне трудно. Например, практически невозможно серьезно, логично, последовательно опровергнуть идеи и выводы содержащиеся в книгах проекта «Хронотрон» (Валянский, Калюжный, Жабинский, Кеслер). А посему, (всласть наплясавшись на бренных останках Фоменко, «критики» скороговоркой зачисляют всех прочих своих противников в категорию «и другие».

Меж тем, повторяю, очень трудно, практически невозможно не то что разбить, а хотя бы зацепить работы группы Валянского — равно как и большую часть наследия Морозова. Лично меня в свое время именно книги Валянского убедили. Повторяю по буквам — убедили. Я не склонен ничего принимать на веру, пленяться гипотезами только с того, что они завлекательны. Предпочитаю, чтобы меня убедили. Так вот, Валянский, Морозов, Великовский и многие другие убеждают. И даже деятельность Фоменко нельзя категорически сбрасывать со счетов. Кроме обреченной на легчайшее сокрушение версии о «Русско-монгольской всемирной империи» в его книгах, тем не менее, отыщется масса любопытнейших фактов, которые просто-напросто не имеют объяснения в рамках «традиционной» хронологии, и смысл обретают лишь с точки зрения хронологии новой, критической.

И совсем недавно омский математик А. Гуц нашел просто-таки гениальную формулу, способную снять многие вопросы и сгладить многие шероховатости: многовариантность истории!

Эта формула весьма гармонично объединяет многое. Слегка развив работу омского математика, я уже самостоятельно сформулировал парочку довольно простых и утверждений. Ну, например: чем глубже мы отступаем в прошлое, тем вариативнее становится история.

Проще говоря, если некоторые события семнадцатого столетия имеют однозначное толкование, то иные исторические факты, относимые к веку тринадцатому, могут (да что там, просто обязаны!) иметь несколько вариантов истолкования.

Поясню на примере. Предположим, некий исследователь выступил с сенсационной версией: он утверждает, будто в начале семнадцатого столетия на Русь вторглись не поляки и шведы, а… персы!

И лишь впоследствии, когда отношения с Персией потеплели, а со Швецией и Польшей, наоборот, испортились, по заказу одного из самодержцев российских была предпринята массовая фальсификация источников, свалившая все на «свеев и ляхов».

Эту «гипотезу» без осуждения следует признать бредом собачьим. По одной-единственной причине, весомой и серьезной: Смутное время прекрасно документировано. Осталась масса воспоминаний непосредственных участников событий — от французского наемника на русской службе Жака Маржерета до польских шляхтичей, от русского инока Авраамия Палицына до шведов, англичан, голландцев. Мемуаров слишком много и они слишком убедительны — причем и оригиналы большей частью сохранились прекрасно…

И наоборот. Иные события русской же (чтобы не ходить далеко) истории допускают двойное, а то и тройное толкование. Вот несколько примеров, не из пальца высосанных, но взятых, что называется, с лету…

Есть два упоминания о месте последнего упокоения легендарного князя Олега — того самого, Вещего. Лаврентьевская летопись сообщает, что умер князь в 912 г. от рождества Христова и похоронен во граде Киеве на горе Щековице. Новгородская же летопись уверяет, что благоверный князь Олег преставился… в 922 г., в городе Ладоге, где и погребен, пикантность в том, что обе летописи «введены в научный оборот», то есть признаны доподлинными. Но какому же документу верить? В каком году умер Олег и где похоронен? Или, быть может, князей по имени Олег было все же два!

Это и называется — многовариантность. И если мы, скажем, вспомним о княгине Ольге, то и с ней все обстоит еще более загадочно. Одни летописи (подлинные!) называют ее родиной село Выбутское под Псковом. Другие (подлинные!) — город Изборск. Третьи (подлинные!) сообщают, что Ольга была болгарской княжной. Четвертые (подлинные!) — что Ольга дочь «Тмутарахана, князя Половецкого»! За каждым вариантом — внушительный список маститых историков и их серьезная аргументация… Так-то!

Есть еще один нюанс: расхожие сказочные сюжеты, бродячие штампы того времени, которые, будучи вставлены книжниками в свои работы, впоследствии были приняты за описание реальных событий.

Скажем, знаменитая история о проповедниках разных религий, пришедших к князю Владимиру, когда он надумал переменить веру на Руси, в точности повторяет схожий эпизод из жизнеописания правившего гораздо раньше хазарского царя Булана. А история о том, как княгиня Ольга сожгла древлянскую столицу Коростень, привязав фитили к птицам, представляет собой еще более распространенный «бродячий сюжет». Еще Александру Македонскому одна из легенд приписывала подобную военную хитрость. Впоследствии Е. А. Рыдзевская отыскала два схожих описания в скандинавской литературе. У знаменитого Саксона Грамматика: в первом случае речь идет о некоем «городе Хаддинге», во втором — о некоей ирландской крепости. Тем же манером подпалил сицилийский город норвежец Харальд Хардрада, между прочим, реальное историческое лицо, предводитель варягов на византийской службе, ходивший на Сицилию в 1038–1040 гг. И, наконец, в Чехии записано предание о том, как Батый взял Киев в 1240 году… пустив в город горящих голубей!